Дорога кривлялась, став одушевленной вполне.
Гримасы из пыли и гравия все же пугали
скорей, чем смешили. Мой Сивка взмывал на волне
утробного страха. Его бубенцы изрыгали
мотив первобытный, пещерный. Вставал на дыбы
коняга и сбрасывал всадника так, что ломался
хребет и, срастаясь, кривлялся - верблюжьи горбы
мостил за плечами такие, что встречный пугался
скорей, чем смеялся до слез, не на шутку робел.
Ведя сквозь шеренгу зеркал безнадежно горбатых,
кривлялась дорога, кривя и лицо, и хребет,
пока не скрывалась за занавес витиеватый.