Христианство мешает жить.
Не даёт до конца забыться,
обстоятельно согрешить.
Ни разгневаться, ни напиться,
ни похвастаться, ни полениться…
Христианство мешает жить.
Христианство не удалить,
значит с помощью компромисса
приспособить его, приземлить…
Так посредственная актриса
удивительный монолог,
удивительного Шекспира
подминает под свой мирок
с чётким привкусом телемыла.
Лучше был бы я протестант,
атеист, коммунист, сектант,
йог, служитель богини Кали
или свёл бы Христа как Кант
к примитивной, пустой морали.
Лучше был бы я реалист,
знал бы «сколько чего где» стоит,
обаятельный пессимист,
упоительный русский стоик.
Очень сладко стоять в пальто
под дождём и курить сигарету,
размышляя что ты никто,
а в религии всё не то,
и Его просто-напросто нету.
Трусы верят, но ты не трус,
не ханжа, не мудак, не сволочь,
а герой и любимец муз…
А теперь оцени на вкус
христианство – сплошная горечь.
Горько бросить свои стихи,
со вниманием помолиться,
горько видеть свои грехи,
класть поклоны, читать, поститься.
Горько верить, когда уже
ты не можешь, не веришь больше,
горько ждать благодать в душе,
но, найдя, потерять ещё горше.
Христианство оно горько,
пусть не врут православные барды.
Раньше было смертельно легко,
а теперь тяжело, но от правды.
Я мечтал бы о том, чтоб, друг,
христианство исчезло вдруг,
а загробная жизнь осталась,
чтобы я предавался и т а м,
беззаветно моим страстям…
Христианство мешает малость.
Христианство мешает жить.