О чём звонишь, мой колокольчик,
Когда в руках тебя держа,
Мне голос твой роднее прочих,
Что окружают здесь меня.
Тому признанию хоть внемлешь,
Но ещё громче всё звеня,
Вихры раскаянья ты треплешь,
Пред вечным голову склоня.
О чём трезвонишь, колокольчик?
О чём поведать хочешь мне?
Иль, на судьбу свою ты ропщешь,
Оставшись с ней наедине:
Что языком пожар - ты топчешь,
Когда другой горит в огне.
Иль жаль, что ткань, с ажурной строчкой
Пусть даже, тлен среди камней?
Нет! Звон дарован тот нам Свыше,
Через него дабы вещать!
Он, как верблюд с губой отвисшей
В пустыне - дан напоминать,
Что в быстротечности мгновений
Грехов так много бытия,
Не вызывающих сомнений,
Что каравану в Ад «стезя».
А кто уже почит во царских
Гробах, как римлянин–прелат,
Земли касаясь дном - не властен
Надеть хоть дервиша халат,
Чтоб снова в глину превратиться;
Рад испытать бы холод, глад!
Увы, иному не случиться:
Влачит свой крест былой примат...
Язык огня, звонка ль, волнуя,
Жжёт, обжигая грудь мою.
И во спасенье «Аллилуйя»
Пред ликом жалобно пою
Тем языком, что был дарован
Рот речью сладко украшать,
Чтоб словом тем - «заблудшим овцам»
Себя же в вечность возвращать!
- Ты что же плачешь, колокольчик?
А ну, язык свой покажи!
Тревоги звон, любви ль? Скажи!
Уж раскалился ты, остынь!
Он замолчал и вновь: "Динь...динь.."