Угрюмое лицо сокрытое в тенях,
Оплавило в глаза свечей безвольный яд.
Немногое, сказав с молчанием, стоят.
Проклятые уста безмолвие храня,
Пускаются в блудливый спор. И всяк не прав
И вор пока ещё не вор. И страх не страх,
Лишь солнца тухнут брызги. В пыльных зеркалах,
Вот сны идут, касаясь неба. На руках
Здесь быль и не быль, от того и хорошо.
Но кончен бой, язык отрезан – и ничего!
И ни черта! Дарёный конь – махнул крылом,
А плаха остриём ножа. Во сне, но сном,
Живя и тая, тихо ожидая дня,
Суровая, почти родная, но всё зря.
И памяти бесславный стук, что бьёт в висок,
Как боль без мук, как острого ножа бросок,
Из головы нейдёт. И пусть молчим мы век,
Споём ещё не раз и с песней диких рек.
Как с танцами без нас, прочту улыбку я
Лишь мне знакомых глаз.