я летаю в своих фантазиях. мотыльком натыкаюсь на раскалённые прутья электрической лампочки. сжигаю свою пыльцу, хнычу, размазываю сопли и лечу дальше, снова терплю крушение о твои жестокие берега. если бы у гусеницы была клыкастая улыбка, такая, как, к примеру, у того монстра из детской книжки про людоеда, я не смог бы познакомиться с тобой, не выйдя из завесы своих комплексов.
у неё глаза цвета штормившего моря, волосы - дозревшая пшеница, руки - бледная луна.
и что бы я ни делал с этим, я жалею. так жалею, что не могу лечь на спину и дослушать твою историю о зеркале без амальгамы. ты рассказываешь, как Габриель уводит от Габриеля его лучших любовниц. то истеричку, то булимичку, - красивых шлюшек в шёлковых чулках на поясочке. ты рассказываешь с придыханием, но медленно, мучительно медленно и я начинаю задыхаться от нетерпения заняться с тобой любовью.
что я должен делать в такие моменты моего бесстыдства?
а Габриель-таки осталась одна.