Х. Д. (Хильда Дулитл 1886-1961)
Эвридика
I.
Итак, ты меня отбросил назад,
а я могла бы ходить средь живых
по земле,
а я могла бы поспать средь живых цветов
наконец,
ты был так самонадеян
и так жесток,
что отбросил меня туда,
где мертвый лишай роняет
мертвый пепел на пепельный мох,
так самонадеян ты был,
что сломал меня наконец,
жила я уже в забытьи,
была почти позабыта,
если бы ты не трогал меня,
я перешла бы из забытья
к покою,
если б ты дал мне отдохнуть
среди мертвых
я забыла бы прошлое и тебя.
II.
Здесь лишь языки огня
и средь красных искр чернота,
полосы света и тьмы
слились в бесцветный поток;
зачем оглянулся ты,
в ад ввергая меня,
и там меня поселил
и отбросил меня в ничто?
Зачем обернулся ты?
зачем посмотрел назад?
зачем замешкался ты?
зачем ты свое лицо
в пламени вышней земли
склонил тогда над моим?
что затмило мое лицо,
когда свет лица твоего
и взгляд коснулись меня?
что на моем лице
ты увидел? собственный свет,
своего присутствия жар?
Что было в лице моем
лишь отраженье земли
да гиацинтов цвет,
от расщелины взятый скалы,
пораженной светом зарниц,
да крокусов нежных лазурь,
и крокусов блеск золотых,
и анемона цвет,
как зарница, молниеносен,
и как молния, бел.
III.
Шафран на грани земли,
дикий шафран, склоненный
над острой гранью земли,
цветы, что пробились на свет из земли,
все цветы утрачены, все;
все утрачено, все,
все перечеркнуто черным,
черным по черной тьме,
и даже хуже того
этот бесцветный свет.
IV.
Над гранью грань
крокусов голубизна,
друг на друга встающих стеной голубой,
голубизна вышней земли
и голубизна глубин над бездной цветов
утрачена мной;
цветы,
мне бы вдохнуть хоть раз,
в себя их дыханье вобрать,
которое больше земли,
даже вышней земли,
чтоб с собой унести
в мир подземный мой.
если б могла я с земли собрать
благоухание всех цветов,
если б могла я хоть раз вдохнуть
крокусы золотые
и красные
и золотые сердца ранних шафранов,
все множество золотое,
великое благоуханье,
то утрату бы пережила.
V
Так самонадеян ты был
И так жесток,
что я утратила землю
и земные цветы,
и живые души на ней,
а ты, кто прошел сквозь свет
и вышел на свет,
жесток;
ты, несущий свой свет,
ты, кто полон собой,
кому не нужен другой,
пусть ты самовлюблен
и оглянулся назад,
я скажу тебе так:
не утрата эта потеря,
этот ужас, кольца, извивы
и черные дыры,
этот ужас
не хуже –
ад не хуже твоей земли,
там, наверху,
ад не хуже, о нет,
ни все цветы твои,
ни артерии света,
ни ты сам
для меня не утрата;
ад мой не хуже, чем твой,
пусть ты бродишь среди цветов наверху
и с живыми душами там говоришь.
VI
У меня в этой тьме
больше тепла,
чем в сиянье краев твоих,
во мраке этом
и в серости беспросветной
у меня больше света
и цветов,
когда я призналась бы в этом тебе,
ты свернул бы с торной своей тропы,
и направившись к аду, опять
повернулся бы и оглянулся назад,
чтоб я провалилась туда,
где стократ страшнее, чем здесь.
VII
Есть хотя бы свои цветы у меня
и мысли свои – отобрать
не под силу богам;
есть свое тепло и место свое,
и дух мой мне вместо света;
и дух мой, все потеряв,
знает это,
пусть мал он средь этой тьмы,
мал средь бесформенных скал,
но до того, как погибну,
должен разверзнуться ад;
до того, как я пропаду,
ад раскрыться должен красною розой,
давая мертвым пройти.
Перевел Ян Прбштейн