Явишься на божий свет этаким херувимчиком
с нежною кожей, хорошеньким личиком,
не отягчённый грехами привычек,
тянешь взглядом бабочек-птичек.
А через времени чуть… и поехало-понеслось –
будто само пространство сталкивает под откос,
будто ты у времени в глотке кость,
что надо выхаркать на погост.
Словно и не живёшь, а сживаешься с неизбежным,
с миром уже не розовым, даже не бежевым,
но цветом тебе враждебным.
И над всем над этим горят победно
глупые звёзды, что давно погасли.
Но у Бога их тьмы в запасе,
равно как и цивилизаций с Новым Римом,
с младенцами, похожими на херувимов.