Не знаю, который час ночи,
и что разбудило меня,
как долго я ёжусь, ворочаясь,
под пристальным взглядом окна
Ритм рвётся и учащается,
сердце с маятником – в разброс.
Вот он близко, уже надвигается -
неизбежный ночной допрос
Вот и он - мой инспектор неистовый.
Скорлупу срезав мигом и сбив,
он уже ворошит, перелистывая,
голой памяти ветхий архив
Снимки жухлые - мне под нос суёт,
хвать за ворот - под ламповый свет,
в лужу дури разлитой несносной,
в мусор мной пусто прожитых лет
И как в фильме - забытом, далёком,
вижу всё, что в избытке сил
натворил в отбытом мной сроке,
но больнее, - что не натворил
Шутки старые, но ведь как точны,
и дрожа перед близким судом,
Оголённые нервы стыда и вины
ноют, стонут в сердце больном
Кто ж ведёт мне, - такому безбожному,
и не знающему, как жить,
счёт пропущенным мною возможностям
быть и праведным, и грешить
Нет, одно не пойму я, братцы,
пусть в аду я изжарюсь весь, -
ну зачем прокурорам стараться,
если ночи такие есть?
А инспектор со мной всё строже -
- Ты гляди, брат, и объяснись, -
как же ты, не дурак ведь всё же,
влип в такую дурацкую жизнь?
- Брось, инспектор, не будь ты сволочью,
скальпель больно сегодня тупой,
зашивай мне скорей душу голую,
и кончай свой допрос ночной
Завтра буду я бравый и мудрый,
завтра буду весёлый и злой,
завтра ночь эту - позабуду,
завтра буду самим собой
Буду твёрдым и благонамеренным,
буду знать - где правда, где ложь,
и судить свысока уверенно,
и не брать ничего всерьёз
Только друг мой, доктор дотошный,
с отвращеньем ко мне - Ну, даёшь…
И когда же ты спортом займёшься?
Ты когда по ночам - спать начнёшь?
- Ну, пойду я в бассейны и корты
укрощать свою плотскую суть,
ну, начну бичевать себя спортом,
изгонять бессонную жуть
Но ночей тех, мой друг, между прочим,
всё же не уступлю. Не сердись.
Это - самые лучшие ночи!
Для стихов. И для самоубийств.