Поднимите меня, православные!
Не побрезгуйте руку подать.
Я успел бесконечно расслабиться,
Не успев сил набраться опять.
Я сумел не по-свински нахрюкаться,
Не сумев по-людски махануть,
На Алтушке, в Капотне и Люберцах
Антилопясь, как юное гну.
А когда оказался на Выхино,
То в метро начал волю терять,
Но в борьбе с опьяненьем неслыханным
До Ваганьково смог дострадать.
Не ругайте мою обездвиженность!
Не казните за немощь, молю!
Я же тоже творенье Всевышнего,
Я же в дьявола тоже плюю!
Вот сегодня поэт Миша Дурочкин,
Люберецкий коварнейший бес,
Вековым затянувшим окурочком,
Исчертившись, на ясень залез.
И на ветке повис, как прищепочка,
Призывая подкинуть монет!
А потом рухнул вниз вместе с веточкой,
Причинив повреждения мне.
Я возлёг прямо в лужу, стенаючи,
И пока в мокроте возлежал,
Умыкнул всю наличность Мишанечка,
А потом в никуда убежал.
Адски бросил меня без копеечки,
Две копейки позорно украв!
Чтоб его муравьед клюнул в темечко!
Чтоб ему только бабочек жрать!
Внеразмерного горя изведавши,
Я утратил способность ходить...
Не сердитесь, родные, добрейшие!
Протяните хоть палец один!
Кто из вас алкоголя не пробовал?
Кто из вас не болел поутру?
Нам не нужно равняться с Европами,
Сивопляс принимая на грудь!
Нам не нужно смотреть на Америку,
Протирая платком змеевик!
Там у власти одни педофреники,
Что давно отреклись от любви.
Там взахлёб прославляют безбожие,
Сатанинской проникнувшись тьмой,
И дерьмо называют художеством,
Норовя всюду брызнуть дерьмом.
Не позволим треклятому 3ападу
На Ваганьково воду мутить!
О, кручина моя трёхвокзальная!
О, мой старенький плюшевый тигр!
Был ты мне с малолетства отдушиной,
Но со временем тихо исчез,
И теперь, шарясь в мире неплюшевом,
Я рублю одиночества лес...
Очень к печени щепки неласковы,
Но прервусь криком нежной совы:
Я такой же, как вы, пусть ваганьковский,
Я ваганьковский так же, как вы.