«Смерть! Где твое жало?
Ад! Где твоя победа?»
(1 Кор. 15, 55)
«В мир лучший перейти не страшно,
Коль сердце остановит шаг...»
«В мир лучший? Как это ужасно!» —
Ответ гремит в моих ушах.
Иль: прикоснешься лишь к предмету,
К тому же самому, чуть-чуть,
«Перевернем пластинку эту!» —
Тотчас горланит кто-нибудь.
Ах, как боятся темы этой
И гонят от себя взашей
Её,
считая злой приметой
Малейший даже звук о ней!
А между тем сия старуха
С косой острющею в руках,
Секущею бурьяны духа,
Всегда присутствует в умах.
Во всех. От мала до велика.
От первых до последних лет.
Как госпожа. Как повелитель,
От коего спасенья нет.
Неумолимый и могучий,
В наш этот жизненный маршрут
Врывается несчастный случай.
И «повелитель» тут как тут!
Сосулька вешняя упала,
Дорогу пересек не там... —
И жизни сей как не бывало,
Вмиг прекратился здешний гам.
И всё? Конец?
О нет, мой сударь!
Здесь прекратился только тлен.
А храбрую безбожья удаль
Здесь ожидает вечный плен.
И — да! — все те, кого малюют
С косой в руке (иль кочергой),
Устроить могут шутку злую
С атеистической душой.
Косе — косить. А кочегарка,
Она дымит — и день, и ночь:
Смолы геенской ей не жалко,
И позабавиться не прочь.
Да, на сие они способны,
Уменья им не занимать.
Кипят в смоле, как звери злобны,
И лишь выкрикивают: «...мать...»
Всё потонуло в этом звуке:
Поэмы, живопись, балет,
Лауреатства и науки,
И кутерьма спортивных лет.
Навеки сгинула культура,
Как будто не было ее.
Лишь матерщинная фактура
Здесь опекает бытиё.
И — справедливо (хоть и больно):
Ведь сей котел для всех для тех,
Кто заработал добровольно
Себе набор таких «утех»...
А те, кто шел другой дорогой —
Христовой узенькой стезёй,
Кто подчинялся жизни строгой
С ее покаянной слезой,
Кто забивался в щели, в норы
(В лице святых мужей и дев),
Чтоб спрятаться от вражьей своры,
Ее влияние презрев,
Тем не страшны ни эти «косы»
И никакие «кочерги».
Разрешены о них вопросы,
Внизу остались все они.
...И вместе с Павлом осиянным
Мой этот стих воскликнуть рад:
«Смерть! Где ты, с жалом окаянным?
И где твоя победа, ад?»