Увянувшим кладбищенским веночком,
добытые при помощи ножа,
спокойно обескровлено лежат
в моей руке тела семьи цветочной.
Вокруг в оградах мёртвые луга:
мать-мачеху прикончили украдкой,
чертополох сгорел от лихорадки,
и клевера намётаны в стога.
Без хлорофилла высохли предсердья.
Повесился знакомый зверобой.
Останки тростника принёс прибой.
Разбился одуванчик на мопеде.
Я в августе хожу к надгробьям плит
короткого промчавшегося лета,
людские стебли срезанным букетом
укладывая нежно на гранит.