ГЛАВА 31.
БЕШЕНЫЕ ПСЫ.
Бегемот, висящий на мне, как обезьяна на дереве, тоже видит впереди ещё один джип, и вопит как эта самая, вышеупомянутая макака, у которой отобрали банан:
- Тё-ё-ёзка-а-а! Вытащи нас отсюда-а-а!
Вот так вот, друзья!
Все прекрасно знают, что чужое брать нехорошо. Как минимум, нехорошо!
Тем не менее всегда и везде находятся экземпляры человека разумного, считающие, что это они – разумные, а все остальные просто идиоты.
И ведь никто (или почти никто) не думает о последствиях подобной прихватизации. Цветные бумажки, именуемые презренным металлом (впрочем, называйте их как угодно) неизменно привлекают человеческие существа вне зависимости от того, у кого они находятся.
Люди гибнут за металл, одним словом!
Странное, всё-таки, это существо, которое некто окрестил когда-то человеком, не находите?
Тяга к самоуничтожению у этого самого человека почему-то всегда превышает стремление к жизни!
Хотя, может быть, именно благодаря этой тяге наша маленькая планета ещё не лопнула от перенаселения?
Но вернёмся к нашим баранам (это я о нас с толстяком).
Толстяк оглушает меня очередным воплем и, мне бы самое время подумать о вечном. То есть о том, как я до такой жизни докатился, ведь ещё вчера у меня всё было замечательно, а теперь!…
Но, к сожаленью, думать у меня времени нет.
Это к сожалению. А к счастью, у меня также нет того пессимизма, которым меня весь день пытается наградить мой круглый друг.
Клещи, как говорится, сжимаются и чтобы не быть раздавленным, что тот орех, который грецкий, приходится что-то делать.
И я делаю. Тем более что до переднего джипа остаётся метров пятьдесят, а тот, что сзади, буквально висит у нас на заднем колесе.
Слева открывается просвет между домами, и я рулю туда.
А больше и некуда! Справа – море, а спереди и сзади сами знаете кто!
Толстяк голосит, я матюгаюсь, мотоцикл ревёт и брызгается, и мы летим во двор.
Люблю я эти дворы, в которых столько места, что ничего движущееся, кроме пешехода, не может развернуться!
А этот двор особенный. Это я понимаю после того, как слышу сзади грохот.
Наши преследователи сзади оказались столь любезны (по отношению к нам и к себе), что решили поцеловаться. Аккурат своими хромированными кенгурятниками.
Я с восторгом созерцаю это в зеркало, предназначенное для этого. Толстяк подвывает, а я опять гляжу вперёд, в уверенности, что это вряд ли надолго задержит тех парней.
А двор-то оказывается непроездной! На выезде из асфальта торчат стальные
метровые штыри.
И это вселяет в меня ещё больший оптимизм.
Ведь расстояние между штырями таково, что мы-то сможем проскочить.
- Прорвёмся, тёзка! – испускаю я боевой клич, от которого кругленький подпрыгивает, мотоцикл же, заднюю часть которого он прижимает к асфальту, пыхтит, трещит, но не сдаётся.
Через мгновение мы уже выскакиваем из этого удачного двора на всё тот же тротуар, только на сотню метров дальше того места, где мы совсем недавно были.
Впереди нас дорога, которая проходит мимо городского парка.
Вот оно – место, где можно затеряться.
- Езжай к Маше! – вопит круглый.
- Да ты псих! – кричу я в ответ, - мы же бандитов к ней приведём!
- Мы же оторвались от них! – протестует Бамбино.
- Ага, - бубню я и смотрю в зеркало.
Секунду я созерцаю чёрный джип, потом слышится выстрел и зеркало разлетается вдребезги.
- Держись! – ору я колобку, пытаясь выжать всё из своего драндулета.
Но, похоже, проще из моего тёзки выдавить кишки, чем лошадиные силы из железного монстра, на которого слона посадили.
- Слушай, - орёт вышеупомянутый слон, - побыстрее можно?!
- Только если ты спрыгнешь, - отвечаю я.
- Слушай, - опять вопит он.
- Что?
- Сирена! – радостно верещит колобок, заглушая эту самую сирену.
Я смотрю в сохранившееся зеркало и вижу, что за джипами (а их уже опять два), пристраивается ещё один «уазик» с синими полосками.
Ура! Наша милиция нас бережёт! (Если догонит, конечно).
В общем, тут всё ясно: жизнь – полоса белая, полоса чёрная. И если эта
последовательность будет продолжаться, то у нас неплохие шансы выкарабкаться.
Опять мы слышим сзади стрельбу и громкоговоритель (я бы сказал: громкоуговоритель), который пытается уговорить братву на джипах остановиться и сдаться властям. (Порой власти бывают несколько наивны, не находите?)
Мы всё также ползём вперёд (езду с такой поклажей иначе не назовёшь). Видит Бог, я бы предпочёл, чтобы ко мне сзади прижималась прекрасная незнакомка (или знакомка), но куда же денешься от своей тени?
Пока всё складывается не так уж и плохо. Бандюки просто стараются не потерять нас из виду, при этом вяло постреливая в преследующую их милицию. А погодные условия вполне позволяют ментам не отставать.
Думаю, если всё будет продолжаться в том же духе, то на помощь «уазику» может подвалить ещё парочка ему подобных.
Однако мои надежды рассыпаются где-то в районе парка. Когда мы заворачиваем в этот кусок леса, расположенный посреди города, я успеваю взглянуть назад.
Что же я вижу там? (Толстяк, кстати, делает то же самое).
Последний джип притормаживает, а «уазик» влетает ему в зад на полной скорости.
Сирена и громкоговоритель захлёбываются одновременно, стоит грохот и скрежет металла, усиленный ещё и выстрелами. Братва, выскочившая из джипа, постреливает в «уазик», а тот джип, что едет следом за нами, прибавляет в скорости.
Вместо милицейской сирены толстяк включает свою и орёт, что сейчас его
застрелят.
- Заткнись! – ору я, с трудом удерживая руль, и всё давлю на газ.
Мы уже несёмся по центральной аллее парка и свернуть в боковые нет никакой возможности – братва висит прямо на хвосте и вот-вот нацепит толстяка прямо себе на кенгурятник.
Тем не менее, я стараюсь не терять бодрости духа (а что мне, скажите, остаётся?).
- Пистолет! – верещит бегемот (не знаю, умеют ли верещать настоящие бегемоты, но это именно тот случай!).
Мой беглый взгляд засекает в единственном сохранившемся зеркале ствол, и я верчу рулём.
Выстрел.
На этот раз мимо.
Колобок одной рукой расплющивает моё плечо, а второй отчаянно размахивает, стараясь сохранить равновесие.
Ещё выстрел.
Но громче выстрела вопит толстяк!
- Меня ранили! – что там рок-звёзды на концертах! Мой друг орёт как целый стадион.
Он суёт мне под нос свою «раненую» руку и я вижу царапину, которая прорисовывается у него на среднем пальце.
- Покажи этот палец гориллам, которые сзади! – ржу я (правда, мой смех несколько истеричен!).
Толстяк всё воспринимает буквально и через мгновение братва видит самый, что ни на есть, недвусмысленный «фак».
- Держись! – ору я и Бамбино вцепляется в меня обеими клешнями.
Одновременно со следующим выстрелом я верчу руль, и мы уходим с линии огня в боковую аллею.
Братва, похоже, не ожидала подобного поворота событий. Их джипарь пролетает мимо.
- Теперь перекури! – ору я толстому, который уже готов наделать в штаны.
Но напасти в этот день явно не желают оставить моего попутчика в покое!
Откуда ни возьмись рядом с нами нарисовывается здоровый мокрый пёс, который, заливаясь весёлым лаем, несётся за мотоциклом в опасной близости от нижней конечности колобка.
И всё почему?
Да потому что парк, будь он неладен, находится выше уровнем, чем окружающий ландшафт, а значит, мокрый асфальт тут не покрыт внушительным слоем воды.
- Уйди! – вопит бегемот, размахивая ногой.
Когда такая солидная масса, как слоновая нога моего тёзки, начинает раскачивать мотоцикл, руль пляшет в моих руках, и мне, чтобы не улететь в кусты, приходится сбросить скорость. Этим я, безусловно, облегчаю задачу зубастому другу человека (в данном случае – большому другу большого человека). Барбос от нас не отстаёт и, радостно гавкая, прыгает на ногу бомбовоза.
- Брысь! Кыш! Пошёл вон! – ревёт жиртрест, что производит впечатление только на мои барабанные перепонки, но уже никак не на четвероногого.
- Перестань махать ногой, задница! – верещу я своему пассажиру, но это производит на него столько же впечатления, как его вопли на пса.
Джип с бандитами, тем временем, с успехом возвращает себе утраченную инициативу. Братва уже на подходе. Они в нашей аллее и, того и гляди, тоже повиснут у толстяка на ноге.
- Прекрати! – ору я.
Толстяк замирает, а пёс в этот момент делает удачный ход. Воспользовавшись тем, что его цель замерла, барбос прыгает и вцепляется в башмак колобку.
- Ай-яй-яй! – верещит кругленький, пытаясь стряхнуть вредное животное, - мои дорогие туфли!
Я давлю на газ.
Результат нулевой, ведь теперь масса мотоцикла стала ещё больше - зубастый друг бегемота никак не хочет распрощаться с его копытом! А джип уже дышит в его лысый затылок.
Кирдык, одним словом!
Сзади уже слышны вопли и смех братвы, а из окошка джипа опять вылезает ствол.
- Отдай мой башмак! – ревёт бомбовоз и, что есть силы, размахивает ногой.
О, чудо!
Богатырская всё-таки у моего тёзки конечность!
Пёс, вместе с дорогой туфлей (надо отдать ему должное – добычу не выпустил!) покидает слоновью конечность Бамбины и летит, аккурат, в лобовуху джипа.
А пёс-то внушительный (впрочем, я уже говорил об этом).
Пуля, выпущенная из ствола, летит непонятно куда. Зато совершенно понятно, куда летит джип!
Эта махина целуется с ближайшим деревом.
Воспользовавшись передышкой, мы, как говорится, рвём когти!