Я жить спешил, уподобясь пожару.
С родными распрощавшись горячо,
Ушёл из дому, взяв с собой гитару
И старенький отцовский рюкзачок.
Пустынный мир мне не принёс утехи,
В анклаве снов, деяний и идей
Я не снискал ни дланей, ни успехов,
Лишь раскалился огнищем страстей.
К чему я шёл? Не ведает и Муза.
В одеждах нищих, что дарил мне Феб,
Я жил в лесах, как одинокий Крузо,
Корой дубовой заменяя хлеб.
В горах Карпатских разводил костры я
И наслаждался песнопеньем нимф,
В долинах изумрудных града-Стрыя
Отшельником вошёл в народный миф.
Я, словно Байрон в синеве Ла-Манша,
Вплавь Керченский пролив пересекал,
И по Кубанских нивам бравым маршем
Я к очагу случайному шагал.
Бродил с котомкой, как цыган-кочевник,
Мирских желаний карту разорвав,
Кормился гнилью уличных харчевен
И хворь лечил целительностью трав.
Я не снискал златого состоянья,
О нежностях постельных не мечтал,
И тайное любовное признанье
Давно я никому не посвящал.
Шли дни и годы(Господи, прости нам,
Земным скитальцам, буйным бунтарям),
Домой я возвратился блудным сыном,
Разбавив счастье с горем пополам.
Уже родных за этот час не стало,
Что пропорхал по свету мотыльком.
И понял я, что мне раздолья мало,
Раз возвратился вдруг в родимый дом.
Ну, вот и всё, пора б остановиться,
Небесным мыслям душу передать,
Забросить всё… А, может быть, влюбиться
И спесь свою навеки оседлать?
Но что-то манит, что-то непокоит
Мой пылкий разум с розовой мечтой
О вольной воле, что гроша не стоит,
Но дорогой всем дадена ценой.
Заколотив крестом покрепче ставни,
Замкнув калитку и забросив ключ,
Я бросил дом, что жизнь и веру дал мне,
Но холоден в нем мир стал и колюч.
Устав от суматошного угара,
Я двинул в путь, повесив на плечо
Тринадцатирублёвую гитару
И старенький отцовский рюкзачок.
1994