Перевязали годы ниткой слов.
Ты жив-здоров, не кашляешь в Канаде.
Средь украинских я брожу голов,
Овцой паршивой затерявшись в стаде.
За стенами картонного жилья
Хранят лишь за амбиции медали.
Здесь не жалея посылают на
Куда макары и теляту не гоняли.
Простая вещь – и чувству и уму –
Посуда бьётся радостней, чем сердце.
Печально муха бродит по стеклу
И понимает – никуда не деться.
Скрипящий запах чистого стекла.
Сидеть без дела расплываясь телом
Отъевшегося на словах вранья.
Плевать на отражение. Умело
сметая пыль с иерехонских труб
Играть ноктюрн накрывшихся апрелей,
Вкус слизывая с пересохших губ
Вина, что было запахом постели.
В вокале слов всё не поётся, не
Не остывает кофе. Мир не рвётся
На лоскутки. Не выпадает вне
И из контекста трупиком уродца.
Какая синь. На скатерти пятно
Слилось в двенадцать песен Оссиана.
Мир онемел. Лишь слабо бьётся зо-
лотоносная прожилка океана.