Оборот «вдруг пошел дождь» придуман как будто специально для английского дождя, и все же — как он хромает неточностью, какая приблизительность, какое отсутствие нюансов в его апломбе! Ведь в это «вдруг» должна бы вместиться резкость и в то же время неуловимость, с какой за считанные секунды агрегатное состояние воздуха меняется, никак свое изменение не маркируя и не сохраняя памяти, даже подсознательной, о том, что было секундой раньше. За какую-нибудь секунду пространство между крышами и небом, которое было из воздуха, становится водным и, пожалуй, — соверши ты промах и встрянь с вопросом о причинах и природе этой трансформации — оно могло бы выразить удивление и твердо ответить, что по-другому никогда и не было.
В Европе и в Америке, в Азии и в Австралии дождь есть перемена настроения природы, которой предшествуют — сколь бы скорой она ни была — потемнение воздуха, порывы ветра, первые редкие капли, усиление духоты, веяние прохлады — то, что предваряет, на несколько минут или на несколько часов, небесные знаки и ревматические симптомы. Так прибытие гостя дает о себе знать предчувствием, телефонным звонком, клаксоном, стуком в дверь. В Англии же дождь — это не гость, он приходит к себе домой, не считая должным предупреждать слуг о часе своего прихода и не коря себя за то, что даже не дал им времени раскрыть зонтик; настоящим англичанам надо бы вообще не закрывать зонтов. Впрочем, никому и в голову не придет упрекать в чем-нибудь дождь. Мне было бы очень жаль, если бы эти строки расценили как укор. Мое намерение — скорее хвалебного свойства, и я бы хотела, чтобы страница, начавши с удивления, кончилась бы апологией, потому что кроме его простодушия, чуточку даже беспардонного, и кроме постоянства, не теряющего свежести, чем очаровывает английский дождь, так это своим магическим свойством.
Как мне объяснить мое впечатление? По сравнению с другими дождями, гнетущими, опускающими небо до земли, раздирающими его на полосы, с дождями, которые изолируют нас друг от друга, предоставляя переживать все поодиночке, английский дождь имеет в себе что-то дружественное и уравнивающее, некое свойство, трудно определимое, зато способное не подавлять, но облегчать душу — так солидарность, даже в страдании, укрепляет и дает не лишенную приятности экзальтацию. Есть в английском дожде что-то сродни английскому юмору, приглушенность звука, пленительная сдержанность, интеллигентная веселость, что-то, что исключает хохот, но непременно вызывает улыбку. Да и англичане встречают дождь с непринужденной радостью, без гримасы недовольства, в отличие от всего мира. Они принимают и любят дождь как элемент пейзажа, пейзажа удивительно чистого, пейзажа сияющего. Да, среди черт, отличающих английский дождь от других, есть и его очистительное свойство. Бывают дожди грязеносные, от которых остается ощущение струек грязи и краски на коже, английский дождь, напротив, подобен некоему образцовому космическому предприятию по очистке, откуда крыши выходят сверкающими, асфальт слепит глаза, витрины похожи на зеркала, а у людей такой вид, будто их вымыли и хорошенько, до блеска, протерли. Если же говорить о траве, которая первая в великом выигрыше от этого метеорологического настроя, то она всегда зеленая, блистающая, живая, она никогда не сохнет, на радость нашим усталым глазам, пятнистым овцам и метафорам вечности.
Перевод с румынского Анастасии Старостиной