* * *
Мне снился сон: в Серебряном Бору,
Средь ветхих дач чекистов и ЦК,
Я завалялся где-то в переулке
И, в грязном шуме,
без ярости и страсти,
Тоскливо наблюдал какое-то броженье, мельтешенье
Известных лиц и неизвестных также.
………………………
Любимая Толстая пронеслась
В костюме праздничной диканьковской Солохи.
За ней стремился серый волк с плакучею слезою
Из Стана Тёплого,
Факиры, петерсы, избитые актрисы,
Спившиеся прокуроры,
Чекисты, перестроившиеся в олигархи,
И диссиденты, ставшие министрами.
………………………
Надутый Трифонов – классический писатель,
Набычившись, там молча наблюдал
Убогое скитанье человечков
советских бедненьких,
не ведавших апреля,
июня, августа и октября,
но иногда счастливых своим ничтожным счастьем
«победы» новой или «жигулей»,
Двухкомнатной квартиры
в чертанове иль сестрорецке,
Немецкой «хельги» иль загранкомандировки
В Болгарию,
Иль полного собранья сочинений -
Никому не нужного уже тогда,
А ныне
не нужного и на помойке даже.
……………………..
Шла битва на химических завалах
Двух гениев – Тарковского и Рерберга,
На обочине Стругацких выяснявших
Сквозь призму лучезарную гранёного стакана
Великую дилемму коммунизма и свободы -
В преддверии чернобыльских Рассветов,
В предвестии форосских вечеров.
Как много было там
Советских дворников с ухваткой Шукшина,
Толпившихся в пивных и переулках
Московской Сретенки
И бивших морды писателям великим и артистам,
А уж художникам – так несть числа…
Какое благолепье! Какое единенье душ,
Какая спайка
Мозгов и тел,
Материи и духа в стремленье вековечном к коммунизму -
Здесь, у грязных столиков, на кафельном полу
За возлияньем чудным
«московской», и «столичной», и «зубровки»,
И закусоном - плавленым сырком
Иль килькою в томате
Иль пред последним издыханьем власти –
Венгерским лечо и французской бужениной
Как достиженьем развитого соцьялизма
В его последнем лучезарном устремленье -
Туда: пер аспера ад аструм,
В глубины чёрных дыр и супеструн…
То был тот свет в каком-то круге ада –
Втором иль первом,
Но без Вергилия и Алигьери.
Конечно русский иль славянский даже
С дурным привкусьем Чаплина плохого
Иль варварского Бергмана
Иль страшно пьяного Феллини,
Короче, смесь Кончаловского Андрона
С Юткевичем, Данелия и старым
Бондарчуком.
Я б не хотел там быть:
Так тягостно и тошно
Всё бытие там – иль небытие…