Мой старый друг, отбросим все химеры
И дверь запрём на верные ключи.
Одна у нас израненная вера
И боль одна, но мы о ней молчим.
Мы помолчим. Окаменеет сердце.
Мы стары. Не судить нам, не вязать.
Лишь в зеркало истории глядеться,
А зеркало скривляют вдругорядь.
Лежит в грязи возлюбленное знамя,
На новый страх сменился старый страх,
И мальчики с кровавыми глазами
Отважно пляшут на святых гробах.
И новые сбираются конклавы,
Подкопы роют новые кроты.
Они умны, безжалостны и правы,
Но стужею – от этой правоты.
Как ратный клич – к раскаянью призыв,
Как доблесть – отреченье от наследья,
Силком – к свободе. К дружбе – чрез разрыв.
Путём ожесточенья – к милосердью.
И к процветанью – через нищету.
Слабейшие пусть гибнут – нету нужды.
О вы, познавшие идей тщету!
Я не сужу вас, только вы мне чужды.
Я здесь жила. Жила с моей страной.
Проклятье мне, коль сердце разминётся
Со стариком, истерзанным войной,
Который чёрным именем клянётся,
С бабулькою в истрёпанном пальто,
Что притулилась у церковной двери,
С отцом моим – он свято верил в то,
Во что, мой друг, так трудно стало верить.
Мы верили вождям, живым и мёртвым,
Обманутым и обманувшим нас,
И жили мы в плену их рук простёртых,
В слепящей тьме их вдохновенных глаз.
Позор наш – их вина иль тяжкий рок,
Извечное проклятие России?
Но мы не бросим грязи свой комок
В их имена, с младенчества святые.
Мы помолчим. Пусть молча сердце страждет.
И свет далёк, и цель нам не видна.
Бессильное отчаянье подскажет:
Права иль нет – она моя страна.
1991 г.