© Copyright Слободкина Ольга (slowboat@mail.ru)
В поезде
1.
И силуэты черных тополей
Отчетливы на чистом фоне неба.
И грохота колес совсем не слышно,
Как будто дельтопланом я лечу.
И Солнца алого огромный шар садится
На озеро Японии Великой,
А поезд все быстрее и быстрее,
И мысли только вверх устремлены.
8 мая 1998
2.
А. Море огней...
Словно вступила я
в небо ночное
нарядных несчитанных звезд.
Душа отдаляется от суеты
и приближается к морю.
Б. Море огней
в черной бескрайней степи.
Слово, вступи
в небо ночное
спелых несобранных звезд.
От суеты
душу мою отдели,
к морю приблизь,
соедини
ритмы сознания и плес.
9 мая 1998
* * *
В Коктебеле
Каждый раз все по-новому.
Закатом алеет иудино дерево,
глициния льется с веранды
водопадом сиреневых слез.
И сирень по-персидски
расцветает восточным рассветом,
а акация пышет полуденным Солнцем.
В который уж раз!
9 мая 1998
* * *
Oh, don't I know how a little girl feels
when she enters the sea -
let her Gardian Angel be with her -
or the thoughts of a tree
or a flight of a bird!
Yes, I know all these things,
yes, I know.
But I tend to forget what I knew
when I was a small girl -
didn't she enter the sea
with a marvelous heavenly feeling
given only to her
by the All-Mighty Lord
and enjoyed by her Gardian-Angel.
May 9, 1998
* * *
Все прощается, все забывается.
Каин родил сыновей,
от которых пошел
весь человеческий род.
Господь милосерд - все пройдет, все пройдет.
Только как жить с сознанием-камнем,
что лежит на пещере,
где погребен
дважды почивший Лазарь...
С совестью,
маленькой змейкой
свернувшейся в погребе...
Может быть, чья-то душа заживет
и готова
снова объятья раскрыть,
но я не могу позабыть
муки Иова
и Авеля чистую кровь не могу позабыть.
10 мая 1998
* * *
Двойное лицемерие писать -
"Не нам, не нам,
но Имени дай Славу"
и ставить подпись под "своим" творением,
что Он тебе с Небес продиктовал.
Не так же истинные поступали -
Андрей Рублев не подписал иконы.
Лишь после, по церковным ветхим книгам,
мы поняли: Господь - через него.
Но как поэту возойти в Незримость?
Как раствориться в Вечном Идеале?
И так ведь трудно, непомерно трудно
В словах все краски Неба передать...
И как отдать на растерзание миру
Поэзию, что в трепете рождалась?
Как Божий Сын пришел, чтоб грешным людям
Во искупление всего себя отдать.
10 мая 1998
* * *
Мне кажется, что я лечу над миром -
со всеми облаками и горами,
со штормами, с морями - над Вселенной,
как будто бы я и Земля - одно.
И ритм прибоя стал моей стихией...
Но разве это отражает чувство,
которому не найдено ни слова,
ни рифмы, ни строфы и ни стиха!
11 мая 1998
* * *
Высоко летать -
падать больно.
Но иначе -
зачем и жить!?
Ползать? Ходить?
И довольно?
Высоко летать -
можно и не падать:
если крылья - не воск,
растут из спины.
Те, что внизу,
будут фыркать и прядать,
но теперь они не страшны.
11 мая 1998
* * *
Поэтические пейзажи
1.
Горы - мягким ультрамарином,
Мягкой линией - над долиной.
Солнце нежное расстается
С переменчивым майским днем.
В Вечной Памяти остается
Бесконечный разлив - белила,
Бесконечный прилив залива
Перед зноем или доджем.
2.
Задумчивость синих холмов.
Мир зеленеет нежно.
И возрождения надежда -
Из тлена восставший Иов.
Северный спит залив.
Лето его не тревожит.
Лишь всадник лошадь треножит.
О, Коктебельский Миф!
3.
И с каждой секундою Солнце все ниже,
И с каждой секундой Закат нарастает.
Его драматизм, как прилив, неизбежен.
А после - отлив: побледнеет и тает.
И Ангел, принявший вид облака, - ближе.
Проносится низко над здешним пейзажем.
Я все это вижу, воочию вижу.
Не мнится мне это, не чудится даже.
4.
Шторм, шторм, шторм на Океане.
Луны заплывший глаз едва на Ночь глядит
И шелест волн, как шорох криналинов:
То нежен, то тревожен, то сердит.
Шторм, шторм, шторм на Океане.
И звезды провалились в темноту.
Лишь тень моя графичная на скалах
Мелькает в светомузыки бреду.
11 мая 1998
* * *
Песенка
Ни за что я не пойду -
Чёрну кошку обойду.
Пережду, наверно, я
И пойду на верное.
11 мая 1998
* * *
Бегемот* лежит на Море Черном,
А оно - совсем не черное, а светлое, живое.
Черный-то как раз Хамелеон.
Этот май давно в него влюблен -
здесь сродни земное и Иное.
_________________________
*Бегемотом я называю мыс Хамелеон
12 мая 1998
* * *
И май, и соловьи, и Океан грохочет,
И волосы становятся, как лен,
А кожа - шелк, как будто юность хочет
Войти в свои права, и голос не умолк.
Нет-нет. Я родилась для счастья, для удачи,
Для Благодати и для бытия Души... живой,
С поэзией в придачу,
И - даром: проникать отсюда в Мир Иной.
12 мая 1998
* * *
С биостанции - в Коктебель
1.
Эчки-Даг вставал из моря,
Лбом дробил броню тумана
И трегорбою грядою
В небо возносил чело.
Я всходила на вершину
Кара-Дага после боя
С неподатливой стихией:
Зло-Добро, Добро-и-Зло.
2.
Карфаген предстал передо мною
С запада Сююрюк-Кая.*
Два горбатых - чёрта? Короля?
Возвышались над его стеною.
Лани лаяли. Зазубрины кривые
Уходили вниз, за перевал.
Может, там уже потоп? Обвал?
Или дольние Миры Иные?
___________________________
*Острая Скала (тюрк.)
3.
Залив и Атлама* и Сфинкс
Застыли в поднебесье,
И розовые пирамиды так по-детски
Припали к новорожденной воде,
К той светлой непрозрачной бирюзе,
Которая сравнится лишь с невестой,
С ее глазами, отданными Богу,
С Невестой Бога на чужой Земле.
____________________
* мыс Киик-Атлама - Прыжок Дикой Козы (тюрк.)
4.
Кок-Кая* заносит
треугольный меч над заливом.
Мне уже невмочь
видеть этот миф.
Мне нужны слова, слова,
Вдохновение - приливом
и Сююрю - в закате неба...
А внизу - обрыв.
_________________________
*Голубая скала (тюрк.)
5.
Цвет только черный, серый и стальной...
Да чайка промяучит над заливом...
И снова - Тишина, как в Той, Иной,
Незримой, Лучшей, Неземной,
Нездешней Жизни... Здесь же я бескрылым
Тяжелым ангелом... И вечера покой.
Мне нужно много - крылья, пленки, краски.
Но только черный, серый и стальной
Глядят из моря на меня с опаской.
6.
Комары, комары, комары -
Закусали, заели, замучали.
И залива стальная излучина
Занебесные видит Дары.
Черный-черный Хамелеон.
Серый-серый Кучук-Янышар.
И вечернего мира шар
Углубляется в Океан.
7.
Образы кончились
и вдохновение ушло.
Снова в саду я.
Беззвездно. Заложено небо.
Только черешни зеленые листья в стекло
Маленькой комнатки тычутся.
Дать что ль им хлеба?
8.
Создателям Художественного Музея при Кара-Дагской Биостанции
Евгению Владимирову и его жене Жанне.
Женя и Жанна.
Женя и Жанна.
Жизнь в Коктебеле
Пространна, туманна.
Жанна и Женя.
Жанна и Женя.
Дай Бог, искусству
Душа не изменит.
Женя и Жанна.
Женя и Жанна.
Жизнь в Коктебеле
Прекрасна, желанна.
Жанна и Женя.
Жанна и Женя.
Шлю вам привет
От предгорий Тепсеня.
14 мая 1998
* * *
Синева. Синева. Синева.
Синева, синева - гениальность.
Вот я снова у моря - жива.
И жива моя многострадальность.
Синева. Синева. Синева.
16 мая 1998
* * *
И камера становится зрачком,
Моим сознанием, восходящим к чуду.
И в миг открытой шторки объектива
Сквозь глаз глядит Создавший пейзаж.
И пейзаж становится Вселенной,
И я - огромною, и камера - живой.
И море, равномерный метроном,
Отметит этот Миг Преображения.
16 мая 1998
* * *
Здесь каждое мгновение гениально.
Ни камерой и ни сознанием
Его не удержать... Лишь в образе Астральном
Ему во веки жить и Вечностью дышать.
16 мая 1998
* * *
Погода плохая. Дорога
Длинною белой змеей
Ползет, разделяя поля пополам.
Красавица Спящая* спит,
Как ей и начертано Богом.
А мне - только вверх, к Легенеру*.
И к облакам.
______________
*названия скал
* * *
А здесь лишь шершавые серые скалы,
да бреющим всесовершенным скольжением
Владыка Высот (о Величество Коршун!)
неспешные лиги выводит в полете.
И в обморок сизый залив завернулся,
как будто забыл о прекраснейшем мире,
о Солнце, о нежных игривых дельфинах,
о ясном сверкании вод вдохновенных.
17 мая 1998
* * *
Ветренный, туманный, солнечный, жаркий день -
Это мая в Коктебеле.
Туман протянулся вдоль мысов
И сизым холодным дыханием
Закрыл Лягушачьи Камни.*
____________________
* в Бухте Лягушачьей
18 мая 1998
* * *
И снова Белое Солнце
В майолике облаков
Смотрит белым зрачком
На мой непонятный мир.
Солнцу души не раскрыть.
Ее знает только Бог,
Что некогда сотворил
Белое Солнце-Зрачок
В майолике облаков.
18 мая 1998
* * *
Киик-Атлама, словно маленький верблюжонок,
Припадает к вечерней воде
И плывет, и плывет на Восток -
Трогательно и нежно.
Я знаю этот поток:
Он живет в голове
ребенка,
когда ему хочется приласкаться.
Он живет в тонкой душе восхищения.
Он живет в Небесах.
Там, откуда Поэзия льется -
Нежный Поток, проникающий в сердце
В образе маленького верблюжонка.
19 мая 1998
* * *
И пагода китайская зажглась.
На фоне свежей зелени и туч
Она горит волшебно, нереально...
А волны тянут море на песок
И отступают к горизонту вновь.
Другой душе другое предстает,
А мне всё видится астрально.
19 мая 1998
* * *
Серый, черный и белила
Давят, давят на залив.
Вдохновение взвалило
Груз туманности. Порыв
Не весенний... Камни влажно
И натруженно хрустят
Под ногами. Я отважно
Восемнадцать раз подряд
Приезжаю в эти земли...
20 мая 1998
* * *
Девочка восхищенно
хватала черную камеру:
"Смотрите! Смотрите! Чудо!"
Но это был просто туман,
правда, очень красивый,
тянувшийся вдоль всех мысов
и повторявший их формы,
словно небесная тень.
Я видела это чудо
много-премного раз.
Теперь смотрела спокойно -
так море глядит в облака,
приемля искусство неба,
равно как дождь и жару.
А девочка восхищенно
падала на живот,
толкая локтями землю,
держа на весу свою камеру:
"Смотрите! Уже сместился! Какие полутона!"
20 мая 1998
* * *
Мысы плывут на Восток,
а облака - на Запад.
Мысы играют в поезд,
несущийся вдаль по степи.
И пассажиры смотрят
на облака мимолетности,
не успевая запомнить
всех образов их души.
21 мая 1998
* * *
Вчера Хамелеон был черный, плоский
на фоне мрачных и давящих туч.
Сегодня он велюровый и светло-
коричневый, как старый шоколад.
И облака невинно, по-овечьи,
над ним столпились, словно и не знали
давящей черноты вчерашней ночи,
как будто это были не они.
21 мая 1998
* * *
Облака плывут...
Живопись на стекле,
что создает глубину -
первый слой толстый,
но в нем есть прогалины,
тоньше второй,
а третий - прозрачная кисея,
душа новорожденной девочки,
что была и жрецом, и отшельником,
и драматургом, и лордом...
И вновь рождена на Земле,
чтобы быть отданной Богу -
в Высшее Царство Блаженства...
Пройдя по тяжелой Земле.
21 мая 1998
* * *
Мои стихи - сакральное богатствао.
Играют в духе астро-сердолики,
Агаты, аметисты, хризопразы
И прочие Небесные Цветы.
Я их тихонечко перебираю,
Как будто бы в калейдоскоп играю.
Чуть дрогнут камушки невиданного круга,
И новый образ видится душе.
21 мая 1998
* * *
И вот, я спросила у Бога:
"Кем же Ты хочешь, чтоб я стала?
Ведь тьма обступает всечасно
Со всех обозримых сторон".
И Бог мне ответил:
"Богом. Хочу, чтобы ты стала Богом
И с высоты глядела
На обозримую тьму.
Чтоб ты себя с ней не равняла
И в душу ее не впускала,
Но яркой свечой сияла
Образу Моему".
23 мая 1998
* * *
Две лодки синие из моря поднялись -
над обновленною травою,
над серебром олив ветхозаветных,
над кобальтом вечерних мрачных скал.
Закат. Торжественный, как вечные кантаты.
Я - благодарный и влюбленный зритель.
И - ничего, чтобы его запомнить:
ни камеры, ни красок, даже слов.
Вдруг лодочки престранно осветились,
как будто Бог преобразился в Небе,
и - мрак рассеялся:
холмы - ультрамарин,
а облака - нежнейший спелый персик,
иль ирисы в предутреннем саду.
О, дай мне, Свет, средневековый город -
Венецию... Или закат над миром,
или густые заросли акации,
когда с холмов спускаюсь на ветру.
Иль звезды яркие,
что падают неслышно,
если холодной ночью выйти к морю.
И - снова на меня нахлынет,
как в юности,
как в Вечности Живой.
24 мая 1998
* * *
Oh, don't you love your take -
blue clouds
over the light-blue hills
stepping a little back,
hovering oover the world...
Well, this is Koktebel,
the valley of blue rocks and hills,
my tremulous and ardent love.
The clods have played a wistful Saga
turning from Angels
into miraculous birds
up in the sleepy skies,
ready to have the Night.
It's cold. It's very cold.
I am alone
in this mysterious set
and my enormous feeling,
as rhythmic as the waves
will never tide...
May 24, 1998
* * *
Corona Astralis -
на пальце моем безымянном
играет трехгранной
изысканной гранью.
Серебряный миг волшебства.
Так филигранно и Солнце играет
на маленьких волночках -
гранью сверкания моря
в ясный, почти безветренный
кроткий весенний день.
25 мая 1998
* * *
И вот, меня, духа из галактики Констэлион,
земляне слушают, рты раскрыв,
но понять ничего не могут.
И чужая, чуждая, я возвращаюсь в свой мир -
Там
можно летать на качелях,
на надувных вертолетах
и просто - даже без крыльев.
Там можно дышать под водой.
И никто никому не грозит -
все приветливо улыбаются
и, если случайно столкнутся в воздухе,
то говорят: Pardon.
Там
создаются скульптуры -
восьмимерные,
девятимерные.
Они - рядом с землянами,
но те, слепые,
не видят наших творений.
И нам остается только разводить руками -
наше прекрасное выше их органов чувств.
Ничего не поделаешь:
земляне слушают, рты раскрыв,
но понять ничего не могут.
26 мая 1998
* * *
Меня разбудит золото рассветной соловьиной трели.
27 мая 1998
* * *
Я - в холодном бирюзовом море.
Я - одна в Предвечном Океане.
И на все богатства мира я не променяю
Этот миг в громадине желанной.
Я так счастлива. Прими меня, Бескрайность!
Первый день - туманный, теплый, летний.
Здравствуй, здравствуй, Переливное, Живое!
В миг приветной ласковости светлой.
27 мая 1998
* * *
Триптих III
Вот я снова вступила в сиреневый вечер холодного моря,
Что меня заманило и тыкалось в ноги волной.
Третий триптих замкнулся. Я вижу Иную Дорогу -
В Поднебесье, по скалам - тропинкой неторной, сквозной.
Море слышало мысли мои, обижалось и брызгалось колко.
Что ты, милое! Что ты! С тобою я - здесь и сейчас.
И сиренево-розовый шелк заиграл перламутром,
Как сокровище вдруг всколыхнувшихся и успокоенных глаз.
Может, Там, где мне снова захочется петь от избытка,
Будет Море Иное, но чем-то земному сродни.
И я так же вступлю в переливчато-розовый вечер
И отдам ему все коктебельско-желанные дни.
28 мая 1998
* * *
И трепетные пятна разбросались
По грунту вечереющего неба
О, Сююрю! Величие и сила!
Смогу ли я облечь тебя в слова?
Двенадцать лет назад ты полюбила
Лить краски на картон и разводить белила.
Теперь же ты торжественно-бесстрастна
И в обновленной сущности жива.
28 мая 1998
* * *
Сююрюк-Кая меняется, как я:
Из чувственности - в созерцание.
И - в ипостась Иного Бытия,
Где всё - прощение, всё сострадание.
28 мая 1998
* * *
Камбала
Из шутких стихов
Я научилась замирать
И уходить на дно.
И дну под стать окрас менять -
Не все ль ему равно?
И там, на дне, пережидать
Все бури и шторма.
Я научилась замирать
Под стать немого дна.
28 мая 1998
* * *
Ветер. Холодно. И Сююрю
В невесомой туманной купается пене.
"Мне на сердце легла, - я скале говорю, -
Беспокойная тяга к движению".
"Да, в долине твоей, Сююрю, я своя.
Не пришелица - местная, здешняя".
Но туманом окуталась Сюрюк-Кая
В совершенном молчании безгрешная.
Сердце! Сердце! Что ищешь ты здесь, на Земле?
На чужбине, где всё разрушаемо?
Я не знаю, понятны ли были скале
Звуки сердца, дорогой терзаемы.
30 мая 1998
* * *
Когда меня заберут
в Мир Лучший с тяжелой Земли,
где не будет убийц, насильников,
обманщиков и воров,
где не будет маньяков, пьяниц,
грубиянов и лжецов,
где не будет вампиров всевозможных сортов
и льстецов,
где крылатой и легкой я стану,
вздохнут непонятливые земляне
и скажут какой-нибудь вздор, типа:
"У нее был очень сложный характер".
Или:
"Она была не приспособлена к были".
А может, к пыли, что уносится ветром
и рассеивается навсегда,
к пыли, что называется ерунда?
Для меня все это будет уже не важно.
Ведь на эту Землю не вернусь я дважды.
Прощайте, злые, тупые, унылые. Прощайте!
Дау Бог, никогда больше не свидимся.
27 мая 1998
* * *
Прощальные аллеи Коктбеля.
Вы дикою оливой расцвели,
Желтеющими лилиями ptit
И крошечными звездами белея.
Прощальные аллеи Коктебеля.
Вы детства дачного далекие сады,
Где девочка, от счастья Неба млея,
Ходила на зеленые пруды.
1 июня 1998
* * *
Последний день. На пляже - ни души.
И дождь прошел. К хорошей ли примете?
Я уезжаю, милый Коктебель,
Словно забыв о предстоящем лете.
Последний день. Ты лета первый день.
И Солнце кроткое закрылось облаками,
Как будто нет его - так делает малыш,
Прячась от нас, закрыв глаза руками.
1 июня 1998
* * *
И ангельская нежность неба льнет к июню.
1 июня 1998
* * *
Сад ночей
Вариации
I.
Сад Ночей. Полнолуние. Ирисы
Покидают, как бабочки кокон,
Налитые бутоны.
Неземные Неслышные Звуки,
Словно Белой Колдуньи руки
Или вьющийся мягкий локон.
Это Нежность Вселенной льется
В Сад Ночей, в Полнолуние. Ирисам
до утра удается
превратиться
в бабочек
Африки.
II.
Сад Ночей. Полнолуние. Ирисы
Из бутонов-коконов
превращаются в бабочек-птиц.
Птицы не спят. Земные
звуки восходят
к пению Ангелов-Музыкантов.
Там и встречаются.
Это - Июнь. Океан. Полнолуние.
И пирамиды скал
сияют под взглядами звезд,
словно под взглядом Любви.
III.
А. О, ирисы! Живые, нежные!
Небесно-голубой, лиловый.
Пионы - алые и белоснежные...
Вы - Божии.
Вы - невещественны.
И запах тонкий
Наполнит сад ночей при полнолунии.
И Ангелы Верховий Звонких
Коснутся вас Любви ладонями.
Б. О, ирисы! Живые, милые.
В саду ночей при полных Лунах
Играют Дети Белокрылые
Вашей душой в ладонях юных.
2 июня 1998
Конец
© Copyright Слободкина Ольга (slowboat@mail.ru)