Часть Первая
ИЗ ШУТКИХ СТИХОВ
(в смысле шуточных, отчасти и жутких)
* * *
Я пишу стихи плохие.
Хиппи хихикают:"Хи-хи!"
Лихие
хилые хиппи -
обхихикивать
чужие стихи.
Но
стихия моего стиха
не стихает,
хоть лихие хиппи
так не хило хихикают:
"Ха-ха".
1987 год
* * *
"Зла не хватает"
народная присказка
Луна передвинулась на середину неба,
Стрелки часов - на середину часов.
Полшестого утра.
Душу свою на засов
мне не задвинуть...
Добра
не хватает.
Зла же хватает
в этом мире
зла
и добра.
5 февраля 2001
* * *
Поплачу-поплачу и снова иду -
сильная,
красивая
и
молодая.
И скоро мне -
пятьдесят...
8 февраля 2001
* * *
Жизнь меня научила
быть настоящим мужчиной.
Хоть душа не имеет пола,
но от укола
жизни
подскакиваю,
отрываясь от пола,
и ливнем молитвы
тушу греховные мысли...
5 февраля 2001
* * *
ЭЛМА МИТЧЕЛ
перевод Ольги Слободкиной
Размышляя над Раскином
Женщины напоминали ему розы и лилии,
А мне они напоминают скорее кровь и мыло...
Вооруженные мокрой тряпкой... Заносчивые носы,
Уши, шея, рот и все потайные места:
Вооруженные острым ножом, они режут печень,
Держат над краном кровоточащие сердца,
Потрошат, фаршируют, маринуют, консервируют,
Обдают кипятком, бланшируют, отваривают, очищают шелуху,
Жарят, толкут в ступке, измельчая в порошок, -
вся жуткая химия кухонных кишок.
Их отдаленные мужья склоняются над столами
из красного дерева
и
тонко влияют на конъюнктуру рынка,
пока защищенные домом, нежные и ласковые
Убивают крошечных мышей - мертвой петлей на шее,
Душат мух, выселяют пауков,
Чистят, скребут, моют, громко отдирают дочиста,
Разворачивают кухонные шкафы,
предают отходы мусорным ведрам.
Выкручивают и выжимают белье -
с красными запястьями, с белыми костяшками на руках,
со сморщенными пальцами -
мягкие и теплые.
Направляют жужжащие пылесосы в закоулки мебели,
Расправляют и вытягивают простыни из-под страдающих
недержанием старых,
склоняются к докучливым молодым,
с усилием тянут, складывают, накрывают одеялами,
подтыкают, застегивают на пуговицы, на молнии,
размешивают ложкой еду,
воодушевляют на экскрецию,
протирают шваброй пол от рвоты,
всаживают в ткань иголки,
накручивают шерсть на вязальные спицы,
создавая в них уютные гнездышки, шарфы...
Их огромные руки! Их вездесущие глаза,
их голоса, повышающиеся, чтобы перекрыть
шум, гам, тарарам...
Их массивные ляжки,
излучающие комфорт,
их кровавые проходы
и волосатые щели,
их чрева,
скрывающие в себе
человечков вверх ногами!
И когда всё заканчивается - прочь, рабочая одежда!
Быстро сверившись с часами,
они поднимаются наверх,
садятся и, слегка вздохнув, расчесывают волосы
и понемногу находят в зеркалах
цвета и запахи,
свою сущность лилий и роз...
* * *
В жизни
жизни
новые русские
строят особняки
и набивают
деньгами
карманы,
А в жизни искусства
бездарность
лезет, как сорняки,
и множится,
как тараканы.
4 марта 2001
* * *
Задумаешь какие-то дела,
А вместо этого Господь тебя влюбляет.
Задумаешь какие-то дела,
А вместо этого - ребенок в животе.
Задумаешь какие-то дела,
А вместо этого ты вдруг заболеваешь.
Задумаешь какие-то дела,
А тут уж за тобой и Смерть пришла.
11 апреля 1999
* * *
Мне б и хотелось посмеяться над собой...
Да ведь - грешно, над слабостью такой.
19 февраля 1999
* * *
Из цикла "Дома"
1.
Мою лоджию - жалюзи, окна...
Тоже не бесполезное занятие.
Потом, обессилев, на кухне пью кофе.
Уборка - это не Camel Trophy в дикой саванне.
Стирка - это, не разгибаясь, в ванной.
Отнюдь не абстрактное понятие.
За год квартира накопит бумажек, пыли -
Тоннами выношу коробки, газеты.
Вещи - тоже живые и мстят, если о них забыли.
Пользовались, не сортируя, -
Материального мира заметы.
Хочешь, чтоб чисто, уютно...
Каждый день прикладывай ручку.
Тогда прощайте эссе, живопись, музыка, книги.
И интеллект задаст те такую взбучку.
Стихи отовсюду будут показывать фиги.
Человеком - труднее всего.
Человеком - сложно.
Он - и животное. Он - и Ангел.
Он - и с вещами. Он - с Духом.
Тут же бесы толкают в пропасть с узкой тропинки.
И вот, обессилив, ты понимаешь,
Что не можешь, как Бог, -
Петь в каждой травинке.
Прав был Бродский: "человек ограничен, а Бог - органичен".
Великий жил человек с нами.
Теперь он - с Богом. Расширил ли Там сознание? Прошел ли Границы?
Бог его знает. Вечность пока закрыта, а жизнь - цунами.
Эта волна несет меня в море искусства, поэзии.
Там все милы, все любимы:
Вуалехвостки, дельфины, киты.
И на рассвете Ангел - Иосиф Бродский - трубит,
А Серафимы - Фрескобальди и Пергалези -
Играют на скрипке и флейте в облаках пантомимы.
26 августа 1998
* * *
2.
ОТРАЖЕНИЕ ИЛИ ТРОЙНОЕ ЗЕРКАЛО
Я на руке держу часы
И фокус зрения разъединяю.
Мои глаза - волшебные весы.
Игру себе в безделье не вменяю.
Я левым глазом вижу циферблат -
В нем отражается цветов букет.
И правым глазом вижу циферблат -
В нем отражается резной буфет.
А есть еще и третьи часы -
Те, настоящие, что я держу в руке.
И в них - мои глаза, волшебные весы,
И стрекоза на ярком потолке.
Но кто-то, глядя мне в глаза,
Хихикает в усы.
Не отражает образа.
Не знает про часы.
Он все глядит - глаза в глаза...
Часы в моей руке.
А его глазах я - стрекоза
На ярком потолке.
конец октября 1994
* * *
После отравления
1.
И первая овсянка.
И сладкая слюна.
И Бог мой плавал в каше.
Я не была одна.
А что со мною станет
Потом, когда поем,
Никто пока не знает,
Да и зачем?
2.
Больная, сижу под дождем
в роскошной беседке,
хозяйка огромных поместий.
Капает дождь.
Ну, так что ж!
Слуги и муж
носятся, угождая,
всем моим маленьким прихотям -
овсянка, сухарики, чай, рис...
И ... по кругу сначала
все понеслись.
Не скучаю,
читаю
и обожаю
жизнь.
3.
В богатом поместье
заболела хозяйка.
Несчастный супруг
сбился с ног,
умоляет милую
не умирать,
врача вызывает
и сам
падает
на кровать
без сил -
вид любимой
его скосил.
"Доктор! Сделайте что-нибудь, -
просит муж, ударяя
себя отчаянно в грудь
и стеная. -
Дороже ее у меня нет".
Врач не сразу дает ответ -
думает, сколько ему запросить монет.
Поправится женщина или нет,
врач знает столько же,
сколько местный квартет,
но, ученость на себя напуская
и, простукав больную, - она ведь больная -
дает медицинский совет.
12 июня 2002
4.
Утром
под окнами
раскаркались вороны,
но не могу еще встать и прогнать...
"На свои головы каркайте, -
мысленно говорю я им, -
на свои",
научившись этому
у Одоевцевой Irene,
маленькой поэтессы
с огромным бантом-клин.
Вороны продолжают каркать во всю.
Не могу свести игру с ними даже вничью.
Как вдруг слышу снизу детский, но дерзкий голосок:
"Валоны! Уходите вы!"
Хоть на часок, думаю я.
Слава Богу, кто-то заголосил.
Сразу - прилив сил.
Вскакиваю.
Окно распахиваю - чпок!
"На свои головы каркайте!
Ну, что за неугомонные бабы"!
И замолкают.
Иль улетают?
* * *
5.
Я спрашиваю Бога: "Уезжать"?
Он отвечает: "Оставайся.
И морю с небом предавайся".
Я говорю: "Нет! Вспять".
И порываюсь с кровати встать.
Но нету сил с кровати встать.
И спрашиваю снова: "Ну, так ехать"?
Он говорит: "Давай! Потеха!"
Тогда спокойно я ложусь
и в Коктебеле остаюсь.
* * *
6.
Не икра то была, братцы, и на форель,
А соседки чернуха, чернуха соседки моей.
Боже! Спаси меня поскорей.
Я - словно сонная муха.
13 июня 2002
* * *
Now that I'm poisoned
I'm on par with the world.
end of June 2002
7.
Щас пойду куплю на рынке овощей.
Может, станет мне на сердце веселей.
14 июня 2002
* * *
8.
Вечером качаюсь в гамаке - трик-трак.
Хорошая штука гамак.
Солнце светит сквозь пирамиды пихт.
На море - цветные паруса яхт.
И яхонты моих глаз
Прослеживают весь сказ.
* * *
9.
Ночью под фонарем
Сижу в поместье своем.
Обуржуазела,
Як Евроазия.
13 июня 2002
* * *
Ночь наступает,
стесняя немного болезнь,
открывая в сознании Тайное Небо Высот.
Жизнь бесполезна в болезни.
Божественных нот
ты не услышишь,
когда надрывает живот,
сердце,
желудок,
кишки -
вообщем, все,
что внутри,
все, что живет незаметно,
пока ты здоров...
Вновь испытания прибыли.
Здравствуй, о Иов!
Праведным был ты.
И здесь мы с тобой не равны.
Я же плачу за магический выверт ума.
В том виновата ли я?
Пусть ответит Господь.
Он меня выдумал. Он - и Творец, и Судья.
Я лишь слезами омою свою нездоровую плоть.
Как я устала болеть. И не жить. Горевать.
Я же ковбой по натуре.
Постель - не мое
в двух своих смыслах,
но снова больная кровать
и созерцание горя -
мое бытие.
Я же художник,
но сил уже нет рисовать.
Я вытекаю по капле
в Незримый Иной
Срез.
Господи! Если решил ты кончать.
Делай быстрее,
не то я покончу с собой.
Большей бессмыслицы
мне не придумать во век.
Лето поет за окном,
я ж бессильно лежу,
но не на пляже,
под древней высокой сосной, -
в духоте.
И, вместо Солнца,
горит с бахромой абажур.
Други в Париже и Шербурге
выставят все,
что натворили
в бездарной своей простоте:
женские попы во мраморе
и житие
наших Святых -
все в одном решете.
Ну, а мои Бесподобные Тайны Высот,
отраженные в лужах небесных,
останутся стыть
в стенах каморки моей,
и Божественных Нот
Неба
не вспомнить уж,
не повторить.
30 июля 2002
* * *
В Кара-Даге
1.
Над головой шумит прибой,
а напротив, на камне, -
молодой человек с подзорной трубой.
Сначала он изучает
таинственность вод,
но потом,
как бы невзначай,
труба его перетекает
на грудь мою и живот.
Мужеский род
никогда не прейдет.
2.
Из-за внимания молодого человека
Теперь лежу в камышах.
Лишь бы камыш не порезал лицо.
Думаю, как бы мне сэкономить,
Прикупить с аметистом кольцо.
Не могу свою душу настроить
На пасхальных кругов яйцо.
3.
Воспоминания о юности
Зачем же было мне не выйти за любимого.
Ребеночка прекрасного родить!
Так нет. Связала душу с волком нелюдимым
И вышла к краю: "Быть или не быть"?
13 июня 2002
4.
Засыпаю на Солнце,
вдруг вскакиваю,
озираясь, словно койот,
wondering whether this or that object
could be a person or a stone,
вижу, что камень,
потом
переворачиваюсь на живот
и снова сваливаюсь пластом.
14 июня 2002
* * *
В желудке, там, где болит,
Сидит
Маленький Боженька
и чудеса творит.
23 июня 2002
* * *
Завтра поеду к врачу,
Хорошо ему заплачу.
И он скажет: "Ничего нет".
Хороший ответ.
Вновь крылья расправлю и полечу.
В мире - много планет.
24 июня 2002
* * *
После врача, после дождя
Мир стал чужим и новым,
будто бы я - за границей,
и жизни основы - не надо лениться -
мне не знакомы.
Придется учиться.
24 июня 2002
* * *
Я обратилась к Богу - Там плыло
Бесстрастие над страстными веками.
Не ведая, что есть добро и зло.
Оно плыло, Прекрасное, над нами.
Я обратилась к Богу и узрела
Бесстрастие, плывущее в веках.
Ему до нас так мало было дела.
Мы для Него - словно дорожный прах.
26 июня 2002
* * *
Библия не более жестокая, чем жизнь.
Она - всего лишь книга,
история людей...
А жизнь нас учит prudence,
осторожности,
а Бог - Любви.
По невозможности
любить
мы все имеем сложности.
28 июля 2002
Часть Вторая
Из цикла "Дома"
I.
Я выронила щетку для одежды -
Она летела, как самоубийца.
Все время вниз. И никакой надежды.
Как только - камень. Не платок. Не птица.
Я - к лифту. Вниз. Скорее вниз. Скорей.
Подарок мамин. Редкий дивный дар.
Она лежала навзничь на земле.
Но не разбилась, хоть и был удар.
Не раскололась и не сотряслась.
Не сразу я нашла ее в кустах.
Скорее подобрать - вот это страсть!
И попросить прощения, приласкав.
Мы едем вверх. Стихает стук сердец.
Не бойся, Щеточка. С тобой не разлучусь.
Ну, вот и все. Истории конец.
Good by. Au revoir. До встречи. Tsch;ss.
* * *
II.
Я не знаю, какие крючки пришивать к занавескам,
Какие к ковру.
Я когда-то была одинокой невестой.
Не к добру.
Я вхожу в магазин и невидящим взором
По витринам вожу.
Продавщица глядит исподлобья, с укором.
Я с улыбкой гляжу.
* * *
III.
Я выводила винный след со скатерти.
Тампон захлебывался в кислоте.
Уж лучше нищенкой стоять на паперти
С юродивой улыбкой на лице.
Там, за окном, весна,
А я здесь мучаюсь.
Сырой уют изъеден темнотой.
Вино сошло... А ржавый глаз по случаю
Глумится над моею слепотой.
начало 90х годов
* * *
Я думала - премия Пулицы.
Я думала - миллион.
А вместо - грязные улицы
И серый тупой небосклон.
Я думала - Гималаи.
Я думала - сто языков.
А вместо - одни мамаи
Из сотни черных слов.
Я думала - Любовь по гроб.
Я думала - Дворец.
А вместо... Эх, да сгинет чтоб
Вся маета.
КОНЕЦ!
1 мая 2000
* * *
Из книги "Только ты, любовь"
А скалы в своей скальности так скальны,
так молчальны,
так величавы...
Ты поворачиваешь руль вправо,
внимания на них не обращая.
Ты, как в железной застежке,
древний Талмуд на иврите.
Я бы открыла, прочла,
да вот загвоздка -
языка не знаю.
"Ой! Смотрите!
Дельфины! Дельфины!
Видите"?
Ну, все.
Снова скалы наваливаются громоздко.
Дорога вьется вверх и вверх серпантином
И так же закручивается твоей сигареты дым.
Меняются за окном картины.
А ты, хоть все и проходит, остаешься чужим.
Может, оттого я и не старею,
что Время в скальности души твоей застыло.
И нет на свете древнего еврея,
что перевел бы мне Талмуд твой терпеливо.
Ведь древние - светловолосы, голубоглазы...
Опять загвоздка - видишь?
Стали теперь, турецкая примесь,
совсем другими.
Иврит забыли,
придумали какой-то идиш.
Так что с чтением Талмуда
ничего не выйдет.
И мне остается глядеть на застылые скалы.
Они в своей скальности так скальны,
так величавы.
Но ты, внимания на них не обращая,
легко и плавно поворачиваешь руль вправо.
II.
Я загоняю свои чувства куда-то вглубь и вдаль.
В глазах моих поселяется Вселенская Печаль.
А ты так по-детски беспечно
Пишешь свои акварели.
Будто бы молодость вечна.
И мы навсегда в Коктебеле.
Глаза твои устремляются куда-то вглубь и вдаль.
Во мне укореняется Вселенская Печаль.
осень 1987
* * *
Я спросила, что такое ветер,
Но никто мне толком не ответил.
Я спросила, что это - вода?
Но закрылись шлюзы навсегда.
Робко я спросила про любовь,
Но подняли иронично бровь.
Милые! Скажите хоть про Смерть,
Раз разбились вы о жизни твердь.
13 декабря 1998
* * *
Когда становится чуть легче на душе,
мне хочется немного пошутить,
чуть-чуть побалагурить
и посмеяться...
Или когда отходит дикий
свирепый
грипп
и можно больше не бояться.
5 апреля 2000
* * *
Итак, они сидели неподвижно
На каменных, еще холодных плитах -
Он и она. И в воздухе не слышно
Дыхания тел, в единой тайне слитых.
И я боялась поступью неровной
Нарушить таинство лесной опушки
И зарождение жизни полнокровной
Еще одной неведомой лягушки.
3 апреля 1992
* * *
На моем окне -
глиняные свистки
из Пе-
нзы.
"Пенза! Культура!
Ле-
рмонтов..."
Зеленый козёл
смотрит
на синего парня в фуражке
(почтальон?
мили-
ционер?)
на синем коне.
Шагаловский персонаж.
Рядом
сиреневая птица Сирин
мерещится мне.
А статная красная дама
с птицей домашнею на бедре
(утка?
индюшка?)
придерживает ее всей рукой,
и птица как в о-
бруче,
стоит поодаль одна.
Остальные козлы
в Герма-
нии,
в плане русских пода...
Как-то живется им там?
Не скучают они по мне?
27 сентября 2009
Часть Третья
Все меня ревнуют:
редактор - к бухгалтеру,
подруга - к маме,
мама - ко всем
и всему на свете,
Ангелы -
к мыслям,
к мирским делам,
но Их понимаю и всё прощу.
Они - Растители Души.
О мужчинах вообще молчу.
Глуши!!!
Эти -
к фонарному столбу,
к воздуху, которым дышу.
Дайте мне жить и любить, как дети.
Ведь я
никому
не принадлежу.
16 июня 2006
* * *
Женское счастье неодолимо.
Женское счастье непостижимо.
Женское счастье недостижимо.
Женское счастье - мимо и мимо...
март 2005 года
* * *
Когда сомкнется денное кольцо
И на душе - угрюмой страсти слитки,
Меня спасает детское лицо
В глубоком созерцании пирамидки.
21 декабря 1992
* * *
В галерее "Роза Азора"
(после Музея Народов Востока)
Мы вошли в лавку
"А роза упала",
Где - куклы
И всякие разности,
И воздух, напоенный духом сандала,
А рядом - восточные странности.
И детка задумчиво вверх поглядела
И удивление свое подарила
Какому-то Бело-Пьеро,
Который на полке валялся без дела,
Продать не решаясь тряпичное тело,
Хозяину лавки на зло.
Потом сквозь китайско-японские вазы
Меж стульев и горок "Модерн"
Мы устремились на волю - не сразу
Нас выпустил этот предел.
И долго в сознании томно курилась
Молитва буддийских вершин,
И Гималаев всеснежная милость
Царила, парила и говорила,
Красками Рерихов нас одурила,
Пока на бульвар, словно на берег Нила,
Не вышли мы - там нас Россия хранила -
Из галереи "Шин".
6 августа 1997
* * *
* * *
Снег, лед, ступеньки, хамство, мат.
Я из Парижа возвратилася назад.
Грязь, мразь и слякоть. Боже мой!
Я из Парижа возвратилася домой.
24 февраля 1997
* * *
Не знаю, Господи,
хочу ли быть мужчиной
иль женщиной опять быть захочу.
Но если есть места
получше, чем Земля,
туда, позволь,
и полечу.
14 июня 2006
* * *
* * *
Во времена default'a
Лето кончилось. Двадцать девятое августа.
Дождь моросит в ожидании революции,
Льется из глаз обезумевшего от чернухи Аргуса -
Даже ему обрыдли политические поллюции.
Лето кончилось. Жутко в преддверии ужаса.
Zurueck к коммунизму? Опять серый мир с задавленностью?
Дождь точкает пуантилистски по лужам - сто
Ударов в секунду. Солнце простит за давностью
Своего появления. В Мураново еду на авто-
Бусе. Кризис валютный совпадает с кризисом жанра.
И непонятность прекрасно-не-наступившего завтра,
Словно жандарм свою жертву, берет за жабры.
29-31 августа 1998
* * *
При`идет время Бог разберется и со всеми.
До времени же разбирается со мной - все время.
Время от времени Он, вроде, и доволен мной.
Все остальное время - смеется. Я кажусь ему смешной.
* * *
Господь смеется надо мной
И разрушает мои планы.
Взяла от Солнца тент смешной -
Он на залив спустил туманы.
Едва пригреюсь, брызги волн,
Как злющих `осок поцелуи.
И Смехом Занебесным полн
Прекрасный Бог мой.
Алилуиа!
май 1997
Коктебель
* * *
Я твоей судьбе - шах.
Где ж твой ход?
Стиснул латы потный страх,
Дон-Кихот?
Я твоей судьбе - мат.
Что теперь?
Ты - испанский diplomat.
Вышел в дверь.
лето 1991
* * *
Мне тяжело поддерживать порядок -
хочется свалить все в кучу,
забыть о пыли...
Из-за проклятой уборки
у меня пропало целое лето...
и горы меня забыли.
Все роняю,
все падает на пол,
который -
снова мыть
иль стирать все по новой.
И на кастрюлях все та же накипь -
такова сермяга
жизни моей суровой.
Из-за проклятого быта
у меня сорвался pancreas.
А болезни и так надоели.
Я хочу жить не в городе -
на море,
где нет мелких вещей,
только сосны и ели.
Я хочу бродить по воде
в старой футболке
и драных шортах,
забираться на скалы,
лежать животом на гальке,
не знать ни бистро, ни буфетов,
есть виноград и творог,
забывая о тортах,
предложенных мне
на нездоровых фуршетах.
Я хочу не знать,
какова у меня прическа,
какие туфли,
как во мне циркулирует лимфа,
вообще, не думать о том,
как я выгляжу и как себя чувствую,
и лучше всего -
потерять навсегда расческу,
став безымянной сущностью, -
так, океанская нимфа...
Так было, когда я,
двадцатишестилетняя,
погружалась
в заповедные заросли Кара-Дага...
Но прошло двадцать весен и зим,
и моя коктебельность летняя
ускользнула,
прихватив с собой юность-отвагу.
Из-за этой немецкой жилки -
чистоплюйства,
отнюдь мне не свойственной,
я превратилась
в какую-то хохлятскую жинку
с бытовидным сознанием
и тройственностью:
деньги, готовка, порядок.
Черт дери это бюргерство!
Я хочу в Гималаи!!!
Мне надо -
в Шамбалу!
Не в нищенство Духа...
Не надо мне нищих!
И все же,
уставшая от болезней и мыслей,
я сижу вечером
на своей чистой кухне
и благословляю
чаепитие в Мытищах...
27 сентября 2004
* * *
Полуночное возвращение домой с Ленинградского вокзала
после провожания Нийоле Адоменайте.
Сломанный взгляд -
топограф раздробленной карты
искривленного континента,
он же - ее музыкант,
все ноты, все такты и контилены,
и астролог (с апреля до марта)
планеты его неизменны -
выплывает в натужное море,
океана гортань...
Оказалось, все в сборе -
вся вокзальная пьянь,
ресторанов вокзальных удушье
и вопли "Глуши"!
Континент - это остров души.
Напряжение растет,
переходит от суши на воду
(чей-то грязный живот,
хотя, вроде, немного народу)
и вливается в водоворот
распохабного "Де-е-е-е-е-вушка"!!!
Запахи, запахи, запахи!
Это - отнюдь не субтропики.
Лопухи, лопухи, лопухи!
По тропке, по тропке, по тропке.
А теперь нажимай, палец, жми
На кнопки, на кнопки, на кнопки.
Лифт, мой подводный скафандр,
несет меня к жизни, на воздух,
на верх, на поверхность.
Я - Ихтиандр.
Лишь бы не лопнула полость легких.
Звон ключей легких.
И обивка на двери,
как пант надувной.
Я - в квартире,
а звери
осталися там, под водой.
О. спасительный пант моей двери!
И зеркала взгляд
очень рад,
что вернулась хозяйка назад.
Целая и невредимая,
живая, не мнимая.
Как ее имя?
А?
Оля.
Это - я.
лето 1991
* * *
В следующей жизни не буду писать,
буду лишь жить-поживать,
да добра наживать.
Ну, а в этой -
до конца оппишусь,
за все оторвусь.
В жизни не дали,
так хоть в литературе насладюсь.
16 апреля 2009
* * *
Эти колготы везде ходили,
как пилигримы,
вместе с ногами,
и пятки сносили,
до дыр продрали.
Эти колготы устали
и, обессилив, упали
н`а пол,
рядом с кроватью.
19 июня 1999
* * *
All the women want men
to be mad about them.
But instead
they are all themselves mad
making women feel so bad...
June 12, 2009
* * *
Я не верю напору Овна,
обманчивой нежности отползающего Рака,
тщеславному сердцу Льва,
пустой болтовне Водолея,
смертельному обхвату Скорпиона...
Кто ж тогда остается?
Дева мне не подходит во век,
Близнец - спасибо, не надо:
ты думаешь, там один человек,
но их там два,
и оба к изменам готовы, как сам Сатана.
Рыбьей икрой отравилась я.
Да и Рыбы - одна чешуя.
Весы - тоже не есть отрада:
эти будут качаться до дна.
Стрелец?
Зачем же он мне?
Стрелец - я сама.
Телец и Козерог не рассматриваются,
так как это - Земля.
А мне ее хватит сполна.
Пойду постою в храме.
Бог услышит меня
и примет во Царствие Света и Истины.
17 июня 2009
* * *
Жизнь пошла такая вот -
всё стало стоить, как самолет,
а зарплата, вроде бы, не растет.
22 января 2010
* * *
Хочу я снова быть здоровой, молодой,
А значит, дело - к старости седой.)))
2010
Пародия на стихи,
которые пишутся в России километрами
Любовь-морковь
Волнует кровь.
И вновь весна:
Любовь-морковь.)))
24 марта 2011
to be continued
© Copyright Слободкина Ольга (slowboat@mail.ru)