Когда причёской ветер увлечётся,
и нити лета бабьего плывут,
вплетая в окоём дороги чёткий
орнамент, молча преклони главу
пред путником. Тебе он близок в чём-то,
несовершенством что ли: парле ву
по-русски? Нет. Да. Получил зачёт он.
Не то во сне, а может, наяву,
а может, в беспорядочных ночёвках ,
когда к кострам не ждут и не зовут,
столкнёшься с ним: он побывал у чёрта
на всех кулижках, и видал сову
самой Минервы. Только ни почёта,
ни доброй славы, ни худой, увы,
не добыл он, точнее, оба вы.
Но ветер! С губ порыв сорвет слова –
покатит, понесёт… погнал! – едва
поймёте вы, что воробьиной стаей
реестр страстей за ветром улетает.