Нас оглушая и горбатя,
уносят многое года.
Как горевал мой прадед - батя
не позабуду никогда.
"Ну как нам дальше жить, старуха?
Ведь без коня теперь хана."
И наливалась медовуха
в его стакан из лагуна.
Толстовку вымочив слезами,
дымя махоркой, матерясь,
он вспоминал, как партизанил
в Гражданскую за эту власть.
Рубал колчаковцев и прочих,
лишился глаза, ранен в бок
и конь не только был рабочий -
он был для бати друг и бог.
Германец ногу изувечил
ещё на Первой мировой
и чтоб под старость стало легче
завёл коня себе герой.
Но вождь Никита под предлогом,
чтоб лучше жил рабочий класс
крестьянство обложил налогом -
так испокон веков у нас.
Кто кур держал - сдавали яйца,
корову - мясо с молоком,
а если кто сопротивлялся,
тех приглашали в исполком.
Пересчитали скот и птицу,
перетоптав дерьмо, в хлевах
уполномоченные лица,
неся обиду, сея страх
в сердцах крестьянских.
Но коняга -
ни шкуру снять, ни шерсти клок
и прадед - немощный бедняга
рублями отдавал налог.
Потом с рублями стало туго -
с подворья много не продашь,
что приходило из под плуга
шло на еду и на фураж.
И, поминая мать Хрущёва,
и власть, и сытую Москву,
сдал батя мой коня. Ещё бы
не впасть от этого в тоску.
"Хоть пчёл не тронули, паскуды,
в Указ не вписаны оне."
Он наполнял свою посуду
тем, что плескалось в лагуне.
.......................
Теперь заместо счёт - компьютер,
прогресс - он всё вокруг учёл.
А ну в Кремле взбредёт кому-то
Пересчитают даже пчёл.