Вернулось лето, сразу повзрослев,
откуда-то окольными путями.
Подстриженный дворовый котолев
неумолимо полнится шерстями,
все стрёкоты и свисты сгребены
в копёнки, и незримыми руками
расставлены катушки тишины
на тавлее, прошитой васильками.
На солнечную долгую уду
немало поналовлено двоешек -
купается в каштановом меду
из колыбели вынутый орешек,
и, сжатый полудетским кулачком
китайки или белого налива,
у сердцевины вертится волчком
и засыпает — сладко и счастливо.
Как будто свет поворотился вспять,
закатные отсчитывая мили,
покажется, что незачем дышать,
когда повсюду — крылья, крылья, крылья,
когда пропущен воздух сквозь валки
и сорный звук подпрыгивает в сите -
ненужный препинак среди строки,
избыточная буква в алфавите.
Но, не дождавшись ветра, на окне
взовьются колокольчики повоя...
Во мне твоё дыхание, во мне
твоё тепло желанное, живое.