Ядрёна тля!

Николай Марянин
                Литературный портрет
                провинциального зануды

Пора, пора поведать свету:
планета хочет знать, небось,
как заурядному поэту
в советском обществе жилось?!
Он в ожидании оценки,
дрожа от значимости весь,
творил нетленки-полутленки,
свою выпячивая спесь…
А в перерывах - дурь и пьянка,
от водки вспухшие брылы,
и в жижу пьяный Полутлянко
орал, что все вокруг - козлы!
Ему всех меньше надо было,
всего три рюмки выжирал -
и с увлечённостью дебила
ругаться матом начинал:
мол, все вы бездари и снобы,
в вас ни хита таланта нет,
и здесь, убогие разгрёбы,
лишь я - единственный поэт!
В безумстве пепельницу мог он
о чью-то голову разбить,
плевал в вино, свернувшись в кокон, -
мол, с вами я не буду пить!
Когда ж пиита, как левретку,
пинали в тон его нытью,
он Ваське-скульптору в жилетку
соплю высмаркивал свою…
С утра, когда была трезвянка,
себя не помнил, как всегда,
и на кликуху Полупьянко
не отзывался никогда.
Обкому как-то вставил клизму -
самоубийством угрожал,
хотя пел оды большевизму
и образ ленинский лобзал!
Летели годы, как вороны,
а он и с них купоны стриг,
и диктовать свои законы
другим писателям привык.
Кропал занудные статейки
в натужно-пафосном ключе,
и в драку лез из-за копейки,
и контру видел в богаче!
Союз писателей измором
однажды взял, как лис хурму,
чтоб власти под его напором
вручили премию ему…
Но статус премия сменила,
и лет каких-то через пять
её неистовый строчила
у власти выпросил опять!
Герой былых тусовок пьяных,
брюзга, завистник и пострел,
он о своих шести романах
всему Семьдырску плешь проел...
И пьеской мучает театр
в пылу занудства своего,
по слухам, даже губернатор
скрываться начал от него!
А став редактором журнала,
совсем вошёл прозаик в раж,
его любимой темой стало -
себя, любимого, в тираж!
С других журналов без запрета
все графоманы здесь гостят,
кто может бартером за это
подборку дать его стишат…
Провинциальный дутый гений,
живой Хвостов, ядрёна мать:
уже собранье сочинений
настырно требует издать!
И клянчить звания охотник
в честь предстоящих именин:
мол, я - "Заслуженный работник"
или "Почётный гражданин",
одно из двух, решайте сами...
И власти снова напряглись,
как мыши, бегая глазами,
сказать коту не в силах: "Брысь!"
Теперь в него не лезет водка,
здоровье, видимо, не то,
зато, как прежде, в силе глотка -
и он бубнит чёрт знает что!
Давно питая аллергию
к чужим стихам, о них пиит
в «Литературную Россию»
со злости пасквили строчит,
своих лакеев подбивая
поставить подпись за него,
по-хлестаковски прикрывая
своё двойное естество!
И чтоб не снизилась оценка,
чтоб рейтинг низко не упал,
он как-то даже Евтушенко
версификатором назвал...
А осерчав на рок-культуру
и насмешив страну сполна,
вновь настучал в прокуратуру,
что року русскому - хана!
Сказать по правде, он не Данко,
и тлёй его не назовёшь…
Нет, он не тля, он - Полутлянко,
музейный вид, ядрёна вошь!
Ему вдохнуть бы воздух невский
и пообщаться там с людьми,    
но почему-то Достоевский
подкинул орден - из Перми...
Его тщеславие съедает,
как тля капусту, потому
он грязью всех и поливает,
кто встарь не нравился ему!
Мол, вы - хромые и тупые,
сексоты все и алкаши,
вам не понять дары святые
моей измученной души!
А в той душе таится злоба,
по божьей вере - тяжкий грех,
но он с упорством юдофоба
отборной бранью кроет всех,
особо – тех, кто не ответит,
кто в мир иной отбыл уже…
Но день придёт, и он их встретит,
и ёкнет сердце в мандраже!
Да только бывшие коллеги
незримо сквозь него пройдут,
и за словесные забеги
ему руки не подадут…
Не заслужил пока иного,
и вряд ли сменится сюжет:
от самолюбия больного,
увы, лекарства в мире нет!
Щемящей зависти короста
к мозгам прилипла, как клише:
пройти чистилище непросто
с незримым дьяволом в душе!
И ждать уже не стоит чуда,
портрет останется векам -
сутяга, нытик и зануда,
ворчун, зоил, бурбон и хам…
Он вечно будет из потёмков,
в мольбе губами шевеля,
взирать уныло на потомков,
ядрёна вошь, ядрёна тля!

2011.