Уронили мишку на пол,
Оторвали мишке лапу.
Всё равно его не брошу.
Потому что он хороший.
Агния Барто
Подобрали мишку с полу.
Был он плюшев и глазаст.
И с тоской, припав к подолу,
Он подумал: «Всё. Абзац.
Лапа напрочь. Уши в каше,
Нос – в подтёках киселя.
Завтра – в мусор… Ну, а Маше
Купят Барби… Voila.»
Но в потёртую макушку
Ткнулась мокрая щека;
И подумал он: «Неужто
Всё ж не выбросят пока?..»
Был он девочкой обласкан
И на полку водворён
Между кукольной коляской
И цветастым букварём.
И с матрёшкой, чей повыцвел
Сарафан, когда-то ал,
Он до первых птичьих свистов
Всё о жизни толковал.
«Лапы нет. На плюше пятна,
Но не выкинули всё ж…
Я пока ещё занятный –
Разве нет – скажи, матрёш?..
Я всё тот же мягкий мишка;
Лапа? Мне ж Берлин не брать…
Мной пока ещё – отмывши, -
Интересно поиграть.
Но признайся – если честно,
Между нами, на ушко, -
Что игрушкой интересной
Быть на свете не легко.
Заиграют, затаскают,
Раскурочат в дых и в чох –
До тряпья, или до гаек,
Иль до стружек… а, матрёх?..
А пожить бы… эх, трёхлапый,
Размечтался… как вон тот –
Ты ж не высмеешь, - у шкапа,
Глянь, Амур… иль, блин, Эрот.
Он – на бархатной подушке,
Под стеклом – не дунь, не тронь.
Сувенир. А мы – игрушки…
Интересные, матрёнь…"
И в ответ, светясь устало
Цепью выщербин в боку,
Та матрёшка: « Всё бывало
На игрушечьем веку.
Мяты, биты – будто с фронта…
Только… ты, миш, под тахтой
Просидел перед ремонтом,
Ты не видел чистки той…
А меня совсем уж было –
В тюк, на вынос, в битый хлам…
Но девчушка обхватила,
Разрыдалась – не отдам.
Ну, а этих, что из гипса,
Хрусталя – не тронь, не дунь, -
Их, коль краешек отшибся
Иль пятно, - в тот тюк, мишунь…
Иль сияй на всю катушку,
Или – что ж за сувенир…
И, крича «Отдай игрушку!»,
Вслед никто не семенил.
Так что если хрустнул, треснул, -
На такой лихой расклад
Быть игрушкой интересной
Лучше бархата у пят.
Глянут вскользь – и забывают
Тех, кого – не двинь, не трожь…
Ну, а тех, в кого играют, -
Мятых, битых, - любят всё ж.
И хоть нету нам поблажек –
Отдохни и вновь устань, -
Ты, выходит, нужен даже
И без ла… прости, мишань…"
И сказал – чуток насмешлив, -
Мишка, плюшев и глазаст:
"Чем любить – куда б утешней,
Если кто поблажку даст.
Нам с тобой… и к тем, под склянкой,
Зависть побоку… ведь их
Тоже, значит, - в том и лямка, -
Любят круто… в чох и в дых…
Любят так, что, не сверкая,
Не сносить небитых лбов.
Нету спуска – вот такая
Любовальная любовь…
Ну, а нас чуть свет, матрёшка,
По любови игровой,
Вновь ни зА что и ни прО что
Вмажут в плинтус головой;
И, по швам однажды треснув,
Мы с тобой – конец один, -
Из игрушек интересных
В хлам тот самый угодим…
А представь, что вдруг – поблажка,
И не надо – ты прикинь, -
Ни сиять солдатской пряжкой,
Ни в игру, чтоб швырк да дзынь.
И не плачут над тобою,
Чтоб потом за шкирку хвать,
А дают – представь такое, -
Отдохнув, не уставать.
Эх, матрёшка… если б кто-то –
Пусть бы взрослый, пусть дитё, -
Нас спросил, о чём забота,
Что болит да как житьё, -
Мы сказали б: дай поблажку!..
Что ни делай, а она
Мне, тебе, тому, в кудряшках,
Паразиту, - всем нужна…
Ну, и кто б – дитё иль взрослый, -
Услыхал чутьём шестым,
Как сквозь будней сизый росплеск
Все мы в лад звеним-шуршим,
Все – игрушки, сувениры,
Мать их родина Китай, -
Шепчем в сонный лик квартиры
Пару слов: «Поблажку дай…».
Вот такой сумел подслушать
Я, поэт и фантазёр,
Двух потрёпанных игрушек
Философский разговор.