(Монолог гомосексуалиста)
Во всей своей бесстыжей красе
валяется тело Парижа...
Я – гомосек!
Поднимается юбка всё выше...
И белые, как бутылки молока,
Открываются две мои ножки
в тонких, как воздух, прозрачных чулках
на плохо выбритой коже.
Вы же смотрите, ошалев, –
«Выше!»
На глазах превращается юный лев
в мышку.
Сжался. Сейчас зарычат, засвистят!
Пала материя на пол...
Тихо. Лишь рыжие губы блестят
нагло.
Слышу: муха жужжит, жужжит,
как электродрель...
Ладони сжёвывают трусы,
Срывают бюстгальтер с петель.
И вот пустота, как в открытом космосе,
Дыхания повисли у ртов.
Стою, как осенняя роща, сбросив
на землю ненужный покров.
Стою, как в бане, до рези наг,
сладенькое состояние...
Когда испаряется сок на губах
и ты балдеешь, как пьяный,
под взглядами острыми, словно спица.
Колются они, колются!
Сидят полукругом почтенные лица,
сияют на пальцах кольца.
Ну что таращитесь? Вам... нравятся
стерильно блестящие ляжки?..
Горят глаза, будто лампочки в рации,
торчат антенны-подтяжки.
Нащупали, гады, меня, как сигнал
о
корабле-
крушении.
Плыву по сцене в света волнах
с камнем стыда на шее...
Спасите душу мою, молю!
Спасите её от совести.
Ртом глотки кислорода ловлю
и извиваюсь бесовски.
Словно садист-самоубийца
ритуал последний свершаю:
разламываю ягодицы,
как свежую белую сайку.
Зал одобрением буйным готовится
почтить труды мои тяжкие...
Мечтаю: «Побрить бы в антракте –
колются –
щетиной покрытые ляжки».