Тронул ветер Колымский, тонкие ветви берёзы,-
Не печалься, родная, отступают морозы.
Отступают снега, подчиняясь теплу.
Солнце с трав задремавших собирает росу.
Что ж склонилась к земле ты, словно в вечном полоне?
Твой шелест-плачь, как молитвы стон, звучит в лесном перезвоне.
И слезою бегут по листве росинки к корням.
Что ж тоскуешь ты, милая, с кем говоришь по ночам?
И дрожит на ветру, и звенит тревогой берёза,-
Не шуми,- тихо шепчет,- меня не пугают морозы.
Я сегодня под сердцем своим вновь услышала стон!
Нежным, белым подснежником к солнцу тянется он!
Это эхо земли, стон отчаянья, горя людского
Из далёкого прошлого он, он из тридцать седьмого!
Из той чистой слезы, что дрожала в детских глазах,
Он из плоти погибших в Колымских, суровых снегах!
Вспомни, год тот кровавый, вспомни тридцать седьмой,
Как от стонов и боли вздрогнул вечный покой!
Вопля взрыв расколол здесь, мирно спящие льды.
И этап за этапом принимала земля Колымы!
Не считал их никто! Всех сравняла статья роковая.
Ждал мальчонку этап - статья пятьдесят восьмая!
Не считал их никто! на могиле отец не скорбел.
Лишь стонала земля, от ноши тяжёлой, да снег от крови
чернел!
Отзвенели года, но доныне в забоях, шеренга к шеренге стоят;
Седовласый учёный, писатель, рабочий и старый солдат.
Запаяна глыбой кровавой, здесь совесть России лежит!
Забытая и нагая душа её в муках дрожит!
И в каждом белом подснежнике, что всходит ранней весной,
Нельзя не узнать родные лица! Они их голосами говорят со мной.
Спросить бы, да сердце сжимает суровая правда и давит,
как гнёт.
В вечных их снах и сегодня, перекличку ведёт пулемёт!
* * *
Е.В.К.