КОНДРАТ
Поэма в 4-х частях
Часть четвертая
Утром встал Арсений,
Чтоб взнуздать коня –
Я к нему в колени,
Голову клоня,
Сгорбленный судьбою
Средь лихих годин:
«Вот перед тобою
Твой наследыш-сын…»
И, собрав всю силу,
Волю, боль в комок,
Я зову Данилу:
«Подойди, сынок!..»
И под образами
На виду у них
На пол со слезами…
Всхрипнул и затих…
Сумрачно вновь в хате,
Всё вокруг в тенях.
Я лежу в кровати
В белых простынях.
У стола Арсений,
Даня – у печи.
Аромат пельменей,
Пышут калачи.
Голосом ель ели,
Приподняв главу,
Я к своей постели
Старшего зову.
Тот ко мне и руку
Нежно взял в свою
И в глаза сквозь муку –
Что я там таю?
Я же, крест нательный
Крепко сжав в горсти,
В устали смертельной
Стал рассказ вести.
Пусть не так все ровно,
Но сумел я смочь
Рассказать подробно –
Было что в ту ночь.
Говорю я реже,
Ломит болью грудь.
«Ну, а перстень, где же?
Дайте мне взглянуть!»
То ко мне, то к Дане
Он свои слова…
Всё плывет в тумане.
Никнет голова…
Где-то две недели,
К жизни дух крепя,
Я лежал в постели –
Приходил в себя.
А Арсений с сыном –
Мне ли возражать –
Не кичуясь чином,
То – косить, то – жать.
То присядет рядом,
Суп подаст и хлеб
И с мольбою, взглядом,
Чтобы я окреп.
Вскоре, Слава Богу,
Слава Божья Мать –
Стал я понемногу
На ноги вставать.
Выйду, было, из хаты,
Сяду на крыльце –
А они-то рады,
Светятся аж все.
Крикну я мальчонке:
«Данюшка! Андрей!
Щец, сын, собачонке
В мисочку налей!»
Он ко мне в обнимку
Тут же до крыльца:
«Я кормил, бать, псинку,
Вот, спроси отца…»
Боже, что же будет
Как уедет он –
То ль вдали забудет,
Как прошедший сон?
То ль в душе с любовью
Сохранит навек? –
Разный со мной кровью
Милый человек…
А со мною что же?
Ведь помру с тоски…
И мороз по коже,
И болят виски…
И сижу устало
Жизни сей не рад –
Счастья знавший мало,
Бывший конокрад.
И росою слёзы
Катят по лицу.
Жёлтый лист с берёзы
Падает к крыльцу…
В вечер на закате
С барином вдвоём –
Даня спал уж в хате –
Разговор ведём.
Улетая в лета,
Что прошли давно,
То - про то про это
Вяжем полотно.
Из-за тучки края,
Став чуть-чуть видна,
Серебром играя,
Смотрит вниз луна.
Крикнул филин зычно
Вслед звезде с небес.
Всё вокруг привычно.
Засыпает лес.
И Арсений, словно,
Подводя черту,
Мне вот так дословно
В лоб на прямоту:
«В тех годах, что сплыли,
Что нельзя догнать,
Кем, Кондрат, вы были –
Не хочу я знать.
Конокрад, убийца…
Бог за то – судья.
Мне ж вам поклониться
Надо за дитя
И просить со слезами
В этот поздний час –
Ехать вместе с нами
В город Арзамас.
Коль уж так сложилось,
Пусть же у мальца,
Чтоб счастливо жилось,
Будет два отца.
Я же стану братом
С нежностью вас звать,
А сынком, Кондратом –
Старенькая мать…»
Замолчал Арсений,
На меня свой взор,
Ждёт, душой в смятении,
Точку в разговор.
Ну, а я неспешно,
Встав уж у дверей:
«Торопиться грешно…
Утро мудреней…»
И опять всю ночь я
Глаз не мог сомкнуть,
Мысли рвали в клочья
Сердце мне и грудь –
То ль в лесах остаться
Здесь мне одному,
Чтоб затем скитаться,
В руки взяв суму?
То ль уехать с ними,
Оборвав всё враз,
Со ставшими родными
В дальний Арзамас?
Ночь скользит к рассвету.
Дождь в окно, шурша.
А ответа нету,
И болит душа…
КОНЕЦ