ИЗГНАННИК
Иосифу Бродскому
Он жил, вдали от родины старея.
Но когда умер, плакала навзрыд
Она, где ещё помнили еврея,
Писавшего стихи не на иврит.
Он русским был по самую макушку,
На глубину по самое грузил.
Так для России стал любимым Пушкин
И Маяковский, даром что грузин.
И сорок лет, и шестьдесят, и двести…
Великих душат даже без интриг.
Их гонят по проспектам и предместьям
На похороны замыслов и книг.
Но время пожирает не поэтов,
В зубастой пасти головы держа.
Любовь, она сильнее пистолета,
И мысль острее финки и ножа.
Их не закроешь навсегда в котельных,
Не вымрет клан «ахматовских сирот».
И тот, кому Нью-Йорк не стал постелью,
Действительно свой прах переживёт.
2010