Латунно-бледная луна стелила желтую дорожку, был слышен звук губной гармошки из приоткрытого окна. Во сне похрапывал Цзюлун, в Кантонской бухте было лето, я вяло брёл вдоль парапета и видел в небе сотни лун. В ту ночь я был немного пьян... да что там, я был вдрызг под газом и созерцал заплывшим глазом смертельно-синий океан. Судьба играла мной в пинг-понг, а я был шариком, не боле, я жил в Алжире и в Анголе, теперь забросило в Гонконг. В жестокой злобе, в нищете я шарил по земному шару в бегах от вечного кошмара: моей любви к Ленчите Т.
Марихуана и гашиш не приносили облегченья, я у судьбы просил забвенья... судьба показывала шиш. Спасенья не было нигде, мне всё о ней напоминало, Ленчита плавала в бокалах, Ленчита пряталась в еде. Однажды в штате Делавер о ней напомнила мне пицца, и я пытался застрелиться, но заржавел мой револьвер. О ней напомнил антураж отеля в центре Барселоны, я тут же бросился с балкона, но это был второй этаж. О ней напомнил мне шербет, когда я был проездом в Вене, я тут же вскрыл от горя вены, но был спасен австрийской б...
Я незаметно подошел к высокорослому отелю, в нем спали толстые портфели, им было очень хорошо. Я не из них, мне места нет в раю из стали и бетона, мне надо свистнуть два батона, пока не наступил рассвет. Меня терзали сотни вшей, рубашка сонно липла к телу, но я заметил, как к отелю, пыхтя, подъехало Порше. Открылась дверь, и вышел Он: солидный, тучный и богатый, взгляд томный, в запонках агаты, в швейцарском банке – миллион. За ним, как водится – Она: изящная, чуть-чуть постарше. И вот они счастливым маршем идут к отелю, сквозь меня. Я был как раз на их пути, я вечно всюду под ногами, он нежно улыбнулся даме, а мне, надменно: «Дай пройти». Я с чувством чести отошел, её вуаль развеял ветер, и на мгновенье, в лунном свете, сошёл со щёк вуали шёлк.
Опять мираж? Опять провал? За что такие злые муки? «Ленчита, ты?» - от сердца стука я сам себя не услыхал. Оркестр таинсвенно затих, а пианист сыграл глиссандо. «Глазам не верю, Алехандро!»... Звучит торжественный мотив. Я моментально протрезвел. «Ты похудела, я заметил. Тебя, знать, держит на диете твой шестизначный толстый зверь. Он кто, твой муж, любовник, раб? Чего стоит в застывшей позе? Бандит, развратник, мафиози? Космополит, француз, араб?» Веселый взмах твоих бровей, улыбка в стиле стюардессы... «Жених мой, Паша из Одессы. Он хоть и русский, но еврей».
Рассвет размазал диск луны, и где-то громко пели птицы. Я, улыбаясь, шел топиться. Прошайте все. Привет родным.