Малява

               
Перо в трясущейся руке
письмо царапает коряво.
В неровной пляшущей строке
тюремно-камерной малявы
тоски зелёное болото,
надежды слабенькая рябь,
любви пронзительная нота,
слёз накопившаяся хлябь.

«За правду я сижу в темнице,
за истину мотаю срок.
К тебе душа моя стремится,
нас разлучил жестокий рок.
Теперь я в каменной могиле
как труп смердящий, но живой.
Уж, лучше бы меня убили.
Уж, лучше б стала ты вдовой.
И мне привиделась  картинка:
В тени кладбищенской тиши
творишь молитву над могилкой
за упокой моей души.

С душой, распятой на суде,
я не живу, а изнываю.
Как Монте-Кристо в бороде,
томясь в застенке, я не знаю,
что, милая, теперь с тобой?
Как ты живёшь одна, родная?
…Вот мы идём вдвоём домой.
Тебя я нежно обнимаю…
Опять привиделось былое
как наяву. Очнулся – жуть!
Бывает с узником такое,
когда готова  крыша в путь.

Здесь каждый день без изменений,
слабеет дух от постоянства.
Здесь я среди тюремных теней
лишён трёхмерного пространства.

Как в параллельных двух мирах
уходим в разных направленьях.
Моя судьба - вселенский крах
и негде вымолить прощенья.
Ну, хватит плакать! Бог со мной!
Ты, слава Богу, на свободе.
Но, без меня идя домой,
всё дальше от меня уходишь.

Мы как бы в разных двух мирах,
В пространстве разных измерений.
Я в понедельниках погряз,
тебе жить в мире воскресений.
Ты – лучик солнца на рассвете,
ты для лунатика – луна.
Я – дождик на твоей планете,
гитары грустная струна.
Ты в моём сердце – парус в море,
невероятно далека.
Ты на свободе, на просторе,
я за решёткой, я – ЗэКа».
                10 августа 2011