Помолчим,посмотрим в экраны,
Наших окон,затянутых тюлью,
Постоим и затянем с треском,
Вот так,
Хорошо,
Натюрлих,
Темнота и молчанье клочками,
То с надрывом на пол,
То крошкой...
Постоим,
Помолчим,
Посмотрим.
Я всплакну на плече..
-Можно?
Ты кивнёшь головою седою.
Так и не проронив не звука.
Как же стала,Душа,седой?
От чего в сердце тихи стуки?
Посмотрю на неё,
Вгляжусь...
Так и тянет,
Жалеть,
Гладить.
Как же стала такой старой?
Кто посмел в твою молодость гадить?
-Это ты.
Разлипивши губы,от молчанья покрытые плёнкой,и как смертью пахнуло из пасти,
Неутешной моей душонки.
Она редко мне скажет слово.
Гордо носит заплатки,морщины.
У неё не сидел кавалер,
Не просились на чай мужчины.
Только скатерть на стол заскорузлую,
Только воду нальёт из чайника,
Сидит и сухарь причмокивая говорит что он вкусный пряник.
Я смотрю на неё и мучаюсь,
Теребя угрызенья совести.
Двадцать лет,а душа старая и глупа к концу этой повести.