Пустая комната. Открытое оконце.
Жара, как патока. Разбитые сосуды.
Белеет контур раскалившегося солнца,
Сползая с неба на обритый череп Будды.
Равнина взгорбилась изломанною бровью.
Хромых деревьев перекошена ограда.
И наливаются густой тяжелой кровью
Глаза измученного зноем винограда.
Существование – прелюдия к развязке.
Стоит простое за изгибами мистерий.
И только самые взбесившиеся краски
Отображают сумасшествие материй.
Во всем живом до срока дремлет неживое.
Бутыль вина наполовину опустела.
Отрезать ухо. Лучше – вместе с головою.
Когда на сердце тяжело, калечишь тело.
Пространство медленно сворачивает вечер,
Вращенье звезд на нить суровую нанизав.
По отдыхающему полю бродит ветер,
И завивает шевелюру кипарисов.
Молясь на полночь, словно идолопоклонник,
Согнулся месяц, уподобившись подкове,
Свое сияние пролив на подоконник
С почти засохшимися пятнышками крови.
В глухом сознаньи, появившись ниоткуда,
Звучит кощунством первобытная молитва.
Окно захлопнулось. Разбитые сосуды.
Пустая комната. В углу темнеет бритва.