Пятнадцать лет уже минуло
С тех пор, когда, устав от гула
И стукотни колес вагонных,
Я в лабиринте улиц сонных
Походкой робкой и несмелой
Вошел под полог ночи белой.
Но, ясно выступив из дали,
Меня тогда не привлекали
Ни славный остров, чьи доныне
Не поколеблены твердыни,
Где вырастает из-за верков
На камне созданная церковь;
Ни площадь та, где шаг событий
Запечатлен в седом граните,
И ангел, в небо устремленный,
Парит над розовой колонной;
Ни купол, блещущий шеломом
Под покрывалом невесомым,
И необъятная для взгляда
Собора темная громада.
Манил квартал немноголюдный,
Где, обездолен жизнью скудной,
На мир взирает строгий замок
С печалью лиц из старых рамок.
И было трепетно до дрожи
Идти туда, где так несхожи
Четыре сумрачных фасада
И светлых залов анфилада,
Слегка фривольные плафоны
И рвы для долгой обороны,
Чей след, торжественны и хмуры,
Хранят лишь давние гравюры.
Там истукан в венке лавровом
Воздвигнут правнуком Петровым
И храм престранный, где на хорах
Вдвойне таинствен каждый шорох,
Но стоят царской десятины
Большого мастера картины.
Там по ночам из тьмы густейшей
Являлся призрак августейший.
Мелькали длинные ботфорты,
Но не скрипел паркет истертый,
А ветерок, сквозной и колкий,
Не трогал перьев треуголки.
Казались орденские ленты
И золотые позументы
Не ярче лунных пятен, кои
Томили спящие покои.
Но чуждый страха и сомнений
Прозрачный взор монаршей тени
Скользил по их тяжелым сводам
Из века в век и год за годом.
Душа, свободная от тела,
С ужасной легкостью летела
Вдоль ряда окон, на котором
Сливалась с лиственным узором,
И, миновав пространство зала,
В стене безмолвно исчезала.