Там, за моим окном, занесённым снегом, светит солнце. Зимнее солнце. А я не смотрю на него. Оно разъедает мне сетчатку своим ядовитым светом. Что? Нет, я не пойду гулять. Там холодно. Там ярко, там снег свежий, там люди в конце концов. А я не хочу их видеть. Что? Ха... Называй меня как хочешь, мне всё равно. Я не слышу сердцебиения этого города. Может потому, что его нет?
Пойду курить. Да, я много курю и возможно именно поэтому у меня рано появятся морщинки. Пусть. Они ведь не будут мне мешать, правда? Я слушаю свои песни и звуки их отскакивают от стен, а меня это веселит. моя кошка гадит мне на диван, получает за это по шее, но всё же спит у меня на коленях, мурлыкая древнюю кошачью песню мне в живот. Иногда ненавижу эту гадину, но люблю её хотя бы за эти песни.
Я храню бережно в коробочке ненужные по сути старые бумажки и засушенные розы в старой вазе советских времён. Кричи на меня за это сколько влезет, я всё равно их не выкину. Никогда. Наверное потому, что эти розы, эти старые ненужные бумажки пахнут тем временем, когда моё сердце неспокойно билось под звуки музыки ночного города. опьянённое весельем и тем холодным свежим воздухом, который нещадно бьёт в ноздри при каждом вдохе. Тебе ли не знать эти прелести?
Я живу в этой крепости и впускаю тебя с работы, кормлю тебя картошкой с бараниной и не мою посуду из-за нелюбви к стеклу и фарфору. Веду себя всегда спокойно, искренне радуюсь тебе и никогда не реву у тебя на глазах. Ты видишь, как я смеюсь и засыпаю у тебя на плече, мурлыкая как кошка эту древнюю песню тебе в шею. Твои поцелуи рассыпаются мурашками по моей спине и я, закрывая глаза от удовольствия, целую тебя в ответ. Моя глупая женская сущность боится, что ты уйдёшь. Но такого не будет. Правда ведь???
И мы будем жить вечно. Я буду впускать тебя с работы каждый вечер, кормить картошкой с бараниной и не мыть посуду (знаешь из-за чего.)
Буду засыпать у тебя на плече, мурлыкая тебе в шею свою песню о любви... Древнюю... Чистую... Красивую...