Прибавлю бессости,
устал я горевать.
Долой печаль
от крика излевали.
Дышать в кровать,
глаза чтоб понимали:
скандалы с памятью
сыграют на баяне,
сломают ноги
Сырдарьи мосты.
А что со мной? -
ответа пусть не знали.
Да я и сам не знаю, как остыть.
Танцую с вешалкой,
поры былой венчанье,
целую горькими
слезами на губах.
Но только птицею
слетаю на прощанье,
когтями острыми
повешусь на ветвях.
С луной целуемся,
телами прижимаясь;
с небесным огнивом
чирикаем стихи;
но не голубимся,
ведь больше нам не надо.
А к чёрту, друг,
а к чёрту всё прогнали!
Как дети мы
летаем на яву.
Знакомый ангел вдруг,
без повода к печале,
напел нам мыслями
ту песенку одну.
А песня помнится!
Я помню эти строки!
Они убили нас
мелодией своей:
экстаз неизданный
и в сердце милом вздохи,
парвали в час,
скорее и скорей.
И , помнится,
вставало с облаками
молчанье мудрости
укутанных полей,
а мы вдвоём
летали и летали
и милой глупости
дарили голубей.