Быстро темнеет, промозгло и некуда деться,
чавкают жирные лужи, а в них ничего
не отражается… Странно, исчезли индейцы.
Ржавая горка, оборванный шнур бельевой…
Видимо ужин у них. Деревянные стрелы
брошены где-то в местечке укромном, и я
спину расслабить могу. Почему я не белый,
или, к примеру, как тающий снег февраля?
Чёрен, поэтому грешен. Засохшую корку,
в воду макает ворона – разумная гнусь!
Рваное ухо саднит, но досталась ангорка,
мне, а не рыжему пришлому… Зябко. Плетусь.
Только куда? Чужеродные запахи остры.
Клейкие тени и шорох летучих мышей.
Шерсть поднимается. Сушит горячие ноздри.
Цоколь. Соваться опасно, погонят взашей…
Кажется жарили рыбу. Передние лапы
замерли… Так ещё в жизни меня не влекло…
Бледная женщина, вдруг переставшая плакать,
мне посмотрела в глаза...
и открыла окно.