(по мотивам старого анекдота, с эпилогом)
Учебный класс. Обычно оборудован.
Два ряда парт и рамка над доской.
Но из нее не взгляд прищура мудрого,
А некий лик, исполненный тоской.
Одна рука причудливо завязана:
Два пальца вверх, три прочих – на излом.
В другой брошюра, видимо славянская,
С фитою, ятью, ером и зелом.
Отец же Никодим стоит за кафедрой,
Благоговейный вызывая страх
В десятке сорванцов, что нужно ох и драть...
Но нынче образовывать пора.
Страна, что ей великой быть положено,
Устав блудить, случаться и случать,
Вернулась в отчий дом Закона Божьего –
И принесла в подоле этих чад.
Воспитывайте, дескать, с божьей помощью.
Была, как говорится, не была.
И батюшка, тайком поправив помочи,
Настроился на философский лад.
И голосом, что как вода по жёлобу
Рокочет, устремляясь в медный таз:
– Что, дети, в мире самое тяжёлое? –
Вопрос задал, сверля глазами класс.
Ни дать ни взять, инспектором начальных школ,
А может быть и средних – созерцал!
– Ну вот хотя бы ты поведай, чадушко! –
Он указал на одного мальца.
Тот, хоть на первый взгляд и виду кроткого:
– ***, батюшка, – сказал и пояснил, –
Как ляжет, хоть домкратом, хоть лебедкою
Поднять его уже не хватит сил.
Смутился поп, ответом ошарашенный,
В пучок бородку кулаком собрав:
"Эх, накормить берёзовою кашей бы...
Но всё же дерзкий отрок в чём-то прав!"
Однако продолжать занятье надо ж-то!
– И как зовут такого "знатока"?
– Я Вовочка, – вовсю расплылось "чадушко".
– Владимиром? Ну что ж? Садись пока!
Пожалуй подойдём с другого боку-то.
Ну а чего на свете легче нет? –
И про себя: "А класс не лёг от хохота –
Есть дидактический талант во мне!"
Одна рука. Все будто бы повымерли.
Таятся, точно вши в густом меху.
– Ну что ж... Опять послушаем Владимира.
– Но батюшка, ведь это снова ***!
С падением его никак не справиться
Домкрату и лебёдке – это да.
Но баба (если только баба нравится)
Его стоять заставит без труда!
"А парень - хват, хотя и с виду паинька, –
Подумал Никодим, стирая пот, –
И главно дело ведь не подкопаешься –
Опять же прав, прости его Господь!"
А по рядам уже пошло брожение.
Урок грозил сорваться камнем вниз.
– Ну хорошо, – со скрытым раздражением
Сказал священник мальчику. – Садись!
Мне, детушки, от вас услышать хочется,
Чего же в мире слаще не сыскать? –
А пот по пояснице прямо к копчику
Предательскою струйкою стекал.
– И снова сын Владимир? – "Не насытится!" -
Ну говори! – "Вошёл во вкус, видать!"
– Опять же ***! Не верите? Спросите-ка
У матушки - она не даст соврать!
В кулак собрав остатки сил и бороду,
Задумчиво промолвил Никодим:
– Да, матушка по этакому поводу...
Оно-то так... Да ну тебя... Садись!
Скажите мне хотя бы, чада милые...
Да хватит, сын Владимир! Не части!
И опусти клешню! Ты что, всю Библию
Желаешь на *** мне перевести?!
* * *
Порастерял кураж педагогический
Пред порослью безбожной Никодим,
В который раз подумав ностальгически
О стимуле, что ей необходим…
И под креста животворящей сению
С оказией в деревню укатил:
Читать и в ус не дуть по воскресениям
Полутора старушкам из "Житий",
Гнать самогон, картошку унавоживать,
Выращивать гусей, индеек, кур...
Вести же два часа Закона Божьего
Доверил завуч экс-военруку.