В Васькиных глазах отражалось безмятежное спокойствие вечности и глубина вселенной. Свет мудрых кошачьих глаз излучал презрение к мирской суете и к вечной борьбе за место под солнцем. В общем, от чёрного кота Васьки веяло тем, что люди называют коротко – ленью.
Это качество было больше, чем свойство характера жирного, самодовольного котяры. Это была его сущность.
Он никогда ничего не делал. Он только благосклонно относился.
Васька благосклонно относился к следующим вещам: к тому, что его кормят, чешут за ухом, выводят на прогулку. В этом благосклонном отношении была заложена вся его котовья суть, вся его высшая философия. Вот и сейчас, Васька благосклонно относился к мухе, кружащей под потолком. Собственно, он относился бы к ней ничуть не менее благосклонно, если бы она сидела у него на носу. Ваське было совершенно безразлично, в каком месте созерцать это нераздражающее его создание.
Маринку слегка задевало то, что Васька обращал на неё меньше своего драгоценного внимания, чем на мух. Она была для него чем-то вроде предмета интерьера. Созданием, которое создал его, Васькин, Котовий Бог, чтобы было кому ухаживать за ним.
Но, в свою очередь, и Маринку не особо волновали вопросы Васькиной философии. Её, в данный момент, волновало совсем другое.
Дело в том, что Маринка, во что бы то ни стало, решила стать счастливой. Конечно, нельзя сказать, что она до этого была несчастной. Она была симпатичной, весёлой, немного балованной девчонкой. И компания у неё была что надо. Подружки не то, что у этой воображалы Лильки Морозовой. С ними хоть на танцы, хоть в разведку. Разводить Лильку на тему, какая та лохушка. Сегодня утром та снова пришла в класс в новой кофточке, вышитой бабочками. Ну, не девочка - припевочка, а просто ходячий гербарий какой-то. За весёлым обсуждением Лилькиной обновки день прошёл незаметно, и настроение у Маринки было нормальное.
Но хорошее настроение ещё не означало счастье. Ощущение счастья Маринке было хорошо знакомо. Оно не раз поселялось музыкой и лёгкостью внутри неё, даря ощущение полёта. Но это было какое-то недолговечное, быстрогаснувшее счастье. Вот и последний раз, когда мама наконец-то подарила ей на день рождения классный мобильник, счастье продержалось в ней всего сутки. Как раз до тех пор, пока Лилька не притащила в класс свой новый мобильник. Пожалуй, лучше, чем у Маринки. Можно только представить, сколько слез Лилька выплакала перед родителями, выпрашивая денег на него!
В общем, Маринка хотела себе такого крепкого, качественного счастья, которое не проходит за день – два, а живёт внутри долго. И с которым ощущаешь себя так, как будто ты танцуешь на облаке, а люди снизу смотрят на тебя и говорят - смотрите, это самая счастливая девчонка на свете!
А Маринка, привыкла добиваться своего. Чего-чего, а целеустремлённости и упорства в ней хватало. Если уж и задумает чего-нибудь, то просто так с задумкой не расстанется. Вот и в этот раз она принялась за дело основательно.
Первую, пришедшую в её голову мысль, разбить что-нибудь из посуды, она отвергла сразу. Она была неглупой девочкой и понимала, что мамины слова: «посуда бьётся к счастью» были когда-то сказаны не потому, что так оно и есть, а для того, чтобы успокоить её. Тогда она очень испугалась, разбив блюдце. Испугалась того, что сейчас ей здорово влетит от мамы. Увидев этот испуг, мама и произнесла эти слова, принявшись вместе с Маринкой убирать разлетевшиеся осколки. Мама у Маринки была здоровская! А вот на Ленку, когда та уронила чашку из их дорогущего сервиза, её мама кричала так, что весь дом боялся. Потом они склеили эту чашку и всегда наливали в неё чай Маринке, когда та приходила к ним в гости. А Маринкина мама всегда говорит, что гостям надо давать всё самое лучшее.
- Нет, - думала Маринка – Самый лёгкий вариант, он же и самый ненадёжный.
Пришедшая в голову Маринки мысль, как добиться счастья, была совершенно небанальная и основывалась на железной логике.
- Есть ведь примета, - думала Маринка – Если дорогу переходит чёрный кот, то это к несчастью. А если всё наоборот? То есть, а если чёрному коту перейти дорогу? Значит, тоже должно быть всё наоборот. То есть не несчастье, а счастье!
Это была гипотеза, которую следовало доказать. Чёрный, как смола, Васькин окрас, внушал доверие и придавал уверенность в успехе намеченного мероприятия.
Поэтому Маринка и сидела сейчас напротив Васьки, оценивая шансы на успех.
Не отрывая глаз от мухи, Васька сладко, тягуче зевнул, так широко открыв пасть, будто надеясь, что муха, летающая под потолком, вдруг с какого-то перепуга вдруг спикирует сверху и попадёт ему прямиком в рот.
Захлопнув пасть, Васька разочарованно посмотрел на по-прежнему летающую муху.
На пути осуществления Маринкиного плана стояла одна серьёзная проблема. Васька очень неохотно передвигался. Ждать, когда он соберётся дойти до своего кошачьего туалета, можно было непредсказуемо долго. Ждать, что зажравшийся Васька кинется к еде, было бы очень наивно. Но что-то надо было делать, и Маринка всё же побежала к холодильнику за колбасой.
И вот уже сочный ломоть колбасы, переливаясь в дневном свете, и источая аромат, трепещет перед Васькиным носом. Это заставляет Ваську оторвать свой взгляд от мухи и сфокусироваться на новом объекте.
- Васька, впер-рёд!
Колбаса летит в угол комнаты, а Маринка мгновенно принимает позицию бегуна на короткие дистанции «на старт, внимание!», примерно в метре от Васьки, готовая перебежать перед ним дорогу сразу же, как только тот кинется за колбасой.
Васькина физиономия выражает риторический вопрос: «Интересно, кто из нас сейчас за ней побежит?»
Как Васька и догадывался, побежала Маринка.
- Васька, ну пойми, мне это очень, очень надо! Ну, давай, Васька! – колбаса, поболтавшись перед невозмутимой мордой кота, снова летит в угол.
Примерно на восьмом дубле, Васька, несколько утомлённый созерцанием всей этой процедуры, едва Маринка в очередной раз подносит к его носу аппетитный ломоть, мгновенно выбрасывает вперёд лапу, когтями цепляет колбасу и начинает монотонно и задумчиво жевать её.
- Васька… Васька… - Маринка хватает воздух ртом и не находит слов от возмущения – Ты знаешь кто, Васька? Ты, Васька, ду-ра-чёк, и ничего ты в этой жизни не понимаешь!
- Докторская! – понял Васька, раскусив колбасу, и даже негромко заурчал от удовольствия. Кроме себя он уважал ещё именно этот сорт колбасы.
Через минуту, вместе с остатками колбасы исчезают и последние Маринкины надежды получить с помощью этого наглого кота хоть капельку счастья.
- Ну и сиди дома со своей мухой, а я пойду на улице счастье поищу – но, едва лишь Маринка открывает дверь, Васька, обуреваемый неожиданным приступом активности, едва не сбив её с ног, вылетает на улицу.
- Васька, стой, горе ты моё! - Маринка выбегает следом на улицу, понимая, что Васька, не отличающийся мощным интеллектом и сообразительностью, может запросто заблудиться.
На улице было хорошо, но Маринке было наплевать на это.
И всем на это должно быть наплевать, так как в данный момент не место для лирических отступлений и описания красот осенней природы.
Во дворе Васьки не было. А так как Васька не мог сквозь землю провалиться, ведь земля твёрдая и Васька тоже, то оставалась одна версия. Васька выбежал из двора. А за двором дорога. А там машины.
При этой мысли у Маринки похолодело всё внутри.
- Только не это, только не это… - думает она, то быстро-быстро шагая, то переходя с бега на шаг.
Вот пройден двор, и она выбегает к дороге.
На дороге, на самой проезжей части, чёрным комком сидит Васька, прижавшись к асфальту, и фырчит на машину, летящую прямо на него.
Для Маринки время замедлилось. Появилось ощущение, что это всё происходит ни с ней, а она смотрит какое-то дурацкое кино.
И в этом кино на Ваську летит машина, дядька за рулём разговаривает по мобильнику и не смотрит на дорогу, а рядом с ним сидит мальчик, по-видимому его сын, треплет его по плечу и кричит, показывая пальцем на сидящего на дороге кота. Мужчина как-то медленно отрывается от мобильника, взгляд его фокусируется на дорогу, он замечает сидящего уже совсем близко Ваську, раздаётся визг тормозов и машина останавливается в нескольких сантиметрах от возмущённой Васькиной морды.
Маринка с трудом отрывает от земли прилипшие к ней ватные ноги, подбегает к Ваське, хватает его, смотрит с благодарностью на мальчика, и поскорей убегает, боясь, что дядька начнёт ругать её.
- Васька, Васька, ну ты дурачок, Васька – Маринка то целует его, то хлопает по попе, ещё до конца не понимая, что могло случиться.
И вот, спустя некоторое время, Маринка сидит у окошка, ждёт с работы маму и представляет, как она, как всегда зайдёт, поставит в прихожей пакет с продуктами, Маринка будет прыгать вокруг неё, рассказывая обо всём на свете, только не про сегодняшний случай с Васькой. А мама возьмёт и растреплет ей на голове волосы. Маринка захохочет и начнёт так же трепать волосы маме. Они будут смеяться, а Васька будет путаться у них в ногах, мяукая и требуя, чтобы они его погладили.
И всё будет как всегда. Все будет хорошо.
И в Маринкиной голове рождалась мысль. Неужели счастье, это когда всё как всегда?