Утром меня мучают многие ненужные вопросы,
я скучаю по чьему-то голосу,
автоматически расчесываю, убираю в хвост или косу волосы
и считаю в тетради перечёркнутые поперёк полосы.
Сестра говорит мне моё же имя,
мне хочется сказать: «Я устала, ну хотя бы ты. Обними меня».
Но мы теперь стали взрослыми и большими,
а по внутреннему возрасту нам следует быть седыми.
Становится легче, когда прикасаюсь к клавишам фортепиано,
к холсту кистью, к бумаге карандашом; странно,
но поразительно устаёшь от правды - больше чем от обмана.
На каждую правду, с надеждой ищу я «но».
И после обеда дышать проще становится.
Что-то внутри ещё кричит, режет, рвёт, бьёт и колется;
пьющий здесь яро пьёт, верующий - много молится,
мне же помогают таблетки, беседы и тёмные улицы.
А дома падаю на пол и протяжным стоном. Совсем без сил:
«Только душу, душу верни, мой милый».