Это написалось годочке в 2005-м, в лодже Серенгети, в Танзании...
Была почти ночь, мы только-только поужинали и вдруг, без предупреждения, на сцену вышли африканские танцовщицы. Словами не передать, что они вытворяли, как они двигались, сколько в них было дикой, необузданной страсти... Весь зал (сплошные европейцы и наша группа) - буквально оцепенел. Мужчины мгновенно сузили глаза и раздули ноздри, превратившись в хищников, в женщинах проснулись львицы и пантеры, в воздухе висела густая, мускусная и какая-то животная атмосфера. Ладони взмокли, колени непроизвольно сжались, животы сладко заныли, а горло перехватил спазм...
Ничего подобного мне больше видеть не довелось. Я видела и до того случая и затем Африку самой разной, неповторимой и интригующей. Но запомнила её именно такой... Свободной. Страстной и недоступной одновременно эрогенной зоной Земли... Эти женщины словно напомнили всем нам (за каких-то 10 минут),что континент этот - колыбель человечества. Они показали, чего на самом деле стоят наши пуританские морализаторские ограничения и что же так надежно спрятано в самой глубине наших генов.
И только много недель спустя, в Москве, рассматривая фотографии этих танцовщиц, я с удивлением отметила, что среди них не было ни одной молодой, стройной или красивой девушки. Это были довольно полные женщины, от пяток до горла завернутые в яркие ткани и украшенные такими же цветными тюрбанами. В фотографиях не угадывалось даже намека на эротику и страсть. Но мне, верите ли, до сих пор кажется, что это какая-то мистическая ошибка. Ведь я отчетливо помнила их эбеновые нагие тела, извивающиеся антрацитовые бедра и грациозную красоту юности...
Великая сила искусства. Великая тайна Африки...
Ты пахнешь мускусом, наложница саванны,
И кожа цвета темноты ночной,
Её упругость, шёлковость и пряность -
Манят и дразнят страстью роковой.
Ты как грехи – опасна и желанна,
И ночь с тобой – всегда последний бой,
Холмы грудей – вот край обетованный,
А сочность чрева – сладкий водопой.
Всегда пьянить, всегда любить готова
Топить в провалах огненных очей.
Не ты ли Музою была у Гумилёва?
Не о тебе ль грустил Хемингуэй?
И не о том ли бредил Городницкий
Шутя, что «душу Африка сожгла»?
Самума* плёткой прижигаешь лица,
Чтоб раскалилось сердце добела.
Твоя любовь для многих непосильна
Но знаю тех, кто до последних дней,
Лишь об одном Всевышнего просили-
Сгореть в аду пустынных простыней…
*Самум- самый жестокий, знойный ветер пустыни.