Марк по натуре был Дон Жуаном и редко бывал один,
пока в один вечер он не увидел Кейт.
Глаза её словно мгла, а губы - как гренадин,
и, кстати, она совсем, совсем не умела петь.
Марк сразу сошёл с ума от холода её рук,
он, словно искал её во всех, с кем уже бывал.
Он спрашивал лишь о ней у старых своих подруг,
пока те, с тоской в глазах, держали в руке бокал.
Но Кейтлин была другой и нужен ей был не он.
Она забралась в такси, сказала: «В аэропорт»,
и где-то, в одном кафе, оставила телефон
с надеждой, что Марк её не встретит и не найдёт.
Марк даже не стал искать, он в общем-то не грустил,
он даже нашёл себе, какую-то, вскоре Стеф.
Она не любила дождь, и он её не любил,
она для него была обычною дамой Треф.
За Стеф была Никки Блэйд, за ней была Мэри-Энн.
И в общем-то он забыл, о той, что он в них искал.
Но с ними всегда хотел Марк чёртовых перемен,
и он не нашёл момент, увидеть чтоб кем он стал.
Марк стал слишком много пить и с возрастом закурил,
а в полные двадцать пять смог здорово постареть:
в душе, глубоко внутри, Марк всю свою жизнь носил
как камень, как личный крест - останки какой-то Кейт.