Он два часа читал стихи,
Давясь слюною патриота,
Как дед его, не за грехи
Гулаг прошёл, война, работа…
И я не знаю той войны,
Не знаю лагерной охраны.
Я помню только , по весне-
У бати открывались раны.
И на кровати, стиснув зубы,
Как будто ёжика иголки,
Рукой дрожащею, пинцетом,
С культи выдёргивал осколки.
Не надевал он ордена
На торжества и даже к маю.
Я спрашивал, за что они?
И он мне отвечал, не знаю...
В окопах – гнил, хирург – кромсал,
Из старых - никого во взводе…
До самого его конца
Иконостас висел в комоде.
А он взахлёб читал стихи...
Дед грудью лез на амбразуру...
А мне хотелось смыть грехи
И наплевать на всю цензуру.
Сказать - не просыпайся , бать!
Кантария, Егоров - тоже!
Что ваши дети натворили!!!
Вы бы разбили внукам рожи!
И эту пафосную муть
О связи наших поколений,
Единоросс, приняв на грудь
Читал со сцены без сомнений.
А за углом , чуть-чуть поотдаль,
На выходе из ресторана,
Толпа обкуренных соплей
Ногами била ветерана.