Под самою крышей летучие мыши шуршат.
Чем старше жильё, тем его человечней душа.
Тем встречи причудливее в полутёмных гостиных,
Остывших каминных, где тени былого храня,
Меня поджидают написанные на картинах
Герои трагедий и драм позабытого дня.
Когда несмолкающий дождь, по карнизу шурша,
Мне на ухо шепчет пикантные тайны былого,
И я для себя убеждаюсь всё снова и снова:
Чем старше жильё, тем его человечней душа.
Вздыхают рассохшиеся половицы в тиши,
Шуршат тараканы, а может быть, старые сказки,
И снова вручают торжественно орден подвязки
Герою, который когда-то в той комнате жил.
И люстры горят, и съезжаются гости на бал.
Расшиты ливреи, лоснятся цилиндры и морды
Породистых псов, чьи хозяева шествуют гордо
Из пышной прихожей в огромный слепительный зал.
И кланяются так с достоинством, так не спеша
Разряженным дамам разряженные кавалеры.
Подсвечники золотом брызжут, темнеют шпалеры.
Чем старше жильё, тем его человечней душа.
Чем старше жильё, тем вкуснее и запах, и звук,
И ходиков стук не часы, а столетья считает.
И вечный сверчок на расхлябанной скрипке играет,
И нить паутины сплетает бессмертный паук.
Я в кресле-качалке застыну, почти не дыша,
Чтоб мне не спугнуть эти лёгкие дивные тени.
Я слышу шаги - это бродит прошедшее время.
Чем старше жильё, тем его человечней душа.