Я бродил в небесах, утоплённых в асфальтную слякоть,
По белёсым размывам домов, в переплётах промокших ветвей.
Я вчера был шутом, а сегодня мне хочется плакать
И пускать в подземелья кровавых больных голубей,
И тревожить труху вечеров бесконечной гирляндой депрессий,
И доить вымя памяти жёлтой дрожащей рукой.
Всё мелькает опять – чередой похоронных процессий.
И неспешно уходит за город, за ночь, за тобой.
Всхлипы медленных птиц из бетонных глубин и запястья
Измождённых окраин в разорванных платьях ларьков.
Жабы. Жалость. И жизнь. Я болтаю ногами из пасти
Забулдыги-трамвая в веночке крикливых звонков.
Город гас. Город гас и кренился направо.
Макаронины взглядов затёрла ладонь кабака.
И поехали вбок искривлённые лица кварталов,
И вкатился зрачок в беспредельную бездну белка.
Вот и ангел. И Бог. Или это улиточный сумрак
Карнавалит гримасы уснувших холодных планет.
Моя сущность, как вишня, в компот этот булькнет
И вернётся назад через тысячу лет.