Убитый предательски, сзади,
Он пал на московских дворах.
Судьба его прежде хранила
В пустыне, степи и в горах.
Но гибель давно уж витала,
Как тень, у него за спиной,
С тех пор как предгорья Кавказа
Пылают гражданской войной,
Где смерть оружейным оскалом
Глядит из-за каждой скалы.
Враги, как ведётся, коварны
И, как полагается, злы.
Однако в тиши кабинетов
Всё видится наоборот:
Согласно кремлёвской доктрине,
Россия войны не ведёт.
И те, что сидят в кабинетах,
Такую войну предпочли б,
Чтоб пушки помягче стреляли,
Чтоб пули мишень берегли.
Но трудно усвоить солдату,
Смотрящему смерти в глаза,
Что танки, «вертушки» и «грады» -
Не сила, не меч и гроза,
А вроде народной дружины
От мелкого хулиганья,
Чтоб мирно жила-поживала
Кавказских народов семья.
Даёшь принуждение к миру!
Но это лишь цель, а пока
Терять принуждён подчинённых
От снайперских пуль комполка.
А тем, кто ещё уцелели,
Приходится, остервенясь,
Расхлёбывать кашу чужую,
Глотая кровавую грязь.
Но злобе должны быть пределы.
И вот на глазах всей страны
По мирному судят закону
Его, человека войны.
Но нет на скамье подсудимых
Того, кто страну разрушал
И, чтобы прослыть демократом,
Противника вооружал.
И нет на скамье подсудимых
Того, кто интриги плетёт, -
Проплачен заморской валютой,
Народ натравил на народ.
А тот, кто служил государству,
Судом от него отлучён,
Попав на тюремные нары,
Лишившись наград и погон.
И тот, кто служил государству
И стал не путём знаменит,
Теперь руководству не нужен,
Толпою и прессой забыт.
Не нужен… А может, опасен?
Пусть лучше не знает народ,
Какие бывают приказы
И как правосудье идёт.
Пускай же получит он званье
Героя бегущей строки,
Убитый вполне либерально
Отнюдь не в застенках чеки.
Не всадник в будёновке пыльной
В лихие полынные дни,
А чин в полицейской фуражке
С блокнотом склонился над ним.
Использован способ расстрела,
Освоенный новой войной –
Не сабельной той красно-белой,
А этой, слегка голубой.