ЖИЗНЬ.
(Поэма)
Чачсть 1.
ЮНОСТЬ.
Я поймаю две синцы
Да с ними век переживу.
И мне чудится, то снится,
А может — это наяву.
Как я с гуляночки с гитарой,
Под хмельком, навеселе,
Шпарю, шпарю! По-над яром
В сизой лунной полумгле.
А яр, как пропасть, не ложбинка,
Вдоль обрыва по земле
То ль дорожка, то ль тропинка,
то ль вообще звериный след.
Но чешу я по карнизу
(Ох, опасен тот карниз!)
Неизвестно, что там снизу —
Просто страшно глянуть вниз.
Чуть впереди меня под ручку
Скажем: в двух шагах ходьбы,
Может две мои подружки,
Нет — это две мои судьбы.
Справа строгая, прямая,
Дальше, некуда стройней.
Да красивая такая —
В жизнь не видел красивей.
Правда, у нее душа как камень,
Все остальное — на мази,
Она такая вся, такая!
Ну, прям — белокурая Жази.
А вторая, та, что слева —
Ни то ни сё, ни дать ни взять.
Что б сказать: не королева —
Значит, вовсе не сказать.
Вся скукожена такая,
Да сиплый голос с хрипотцой,
Да хромая, да кривая,
Да с перекошенным лицом!
Но зато, какие речи,
Я от них балдею сам:
Говорит, как будто лечит,
Льет мне на душу бальзам,
И под моим взглядом
Просто тает.
Мне жаль, что тает совсем не та,
Не та — крутая-золотая,
Что вся на нервах,
да вся в понтах.
В общем, этих две, еще Адама внучки
Так не похожи у меня,
Лишь две маленькие штучки
Их по-женски и роднят.
Они идут, вполголоса, дотошно
О чем-то спорят в тишине,
А я прислушался, и точно —
Разговор-то обо мне.
И умом уж доезжаю,
Чуть-чуть теряя свой покой,
Что я одною обожаем,
А для другой — такой-сякой.
Так вот от этой я просто млею,
А от какой? — пойди, проверь.
Одно скажу: вон та, что слева,
Все же немножечко правей.
И вот они идут, судачат
Свой разговорчик на двоих,
А я сзади, наудачу
Все подначиваю их:
— Слышь, девчонки, может это…
Заглянем вон в тот лесок,
Где бесшабашному поэту
Вы подарите часок.
И ответила кривая:
— Слушай, милый, мы никак.
И только зыркнула прямая:
— Фу, противный. Брысь, дурак!
Ну, ты видала, ты слыхала,
Весь ведь по уши в дерьме,
А в мозгах имеет малый
Одно и то же на уме.
Как по мне — так просто хам он,
А взять, хотя б, прошедший бал,
Так неприличными стихами
Он там всех…
заколебал.
— Что ты - что ты, он хороший,
А эти серые глаза
Мне за целый вечер, может,
Подмигнули два раза.
— Ой. Два раза. Да ну. Да что ты.
А подумай, может — три.
Ему б под эти повороты
Да поставить фонари.
А, короче, дать по роже,
Отметелить, чё уж там.
Чтобы помнил: кто дороже
И за кем он ходит по пятам.
А то на этой вечеринке
В танцах прыгал, как козёл.
Да связался, слышишь, с Нинкой.
Тьфу! Ну что он в ней нашел?
Возомнил себе, что гений
Он всех сладостных побед,
Ну. И каких он на колени
Все подсаживал к себе.
С кем он сладким пирожочком
Все делился пополам,
А затем без проволочки
Зажимался по углам?
— Ну, зачем же сразу в рожу?
Ты его чуток прости.
Ведь ему, быть может, тоже
Надо душу отвести.
А приползет он на коленках,
Мужикам одна цена.
Перебесится маленько,
Покутит, и снова к нам.
— Что ты. Вот он, здесь, уже примчался
(Где там черт его носил)
Так хотя б поизвинялся
Или прощенья попросил.
Вот ты возьми, да и заслушай,
Пусть расскажет: что и как,
Ведь это ведь не первый случай
У тихони-паренька.
Он — то нажрется с босяками,
А то — играется в любовь.
То вся морда с синяками,
А то — рассеченная бровь.
Вон, давеча… а намедни,
Ты расспроси, где шлялся он...
И давай таскать моменты
Приснопамятных времен.
Во, расходилася прямая
Ну, прям, в роще соловей.
Но, смотрю, что и кривая
Уже поддакивает ей.
Осторожно да потешно
Подбирает в такт слова:
— Да конечно, да конечно
Ты в чем-то, правая, права.
Тут я, по струнам ударяя,
Ноту верхнюю беру
И еще раз повторяю:
— Слышь, девчонки, я не вру.
Да вы что? Да я ни в коем…
Вас ни на кого не променял,
Так зачем же вы такое
Здесь несете про меня?
Что ж вы это, понимаешь,
Раскудахтались мне тут…
И я к ним шагнул не маясь,
Да… ногою в пустоту.
Лечу, тру обрыв щеками
Да матом (Господи, прости)
Кувырком, да кверху каком,
Да в терновые кусты,
Что кого-нибудь искали,
Или так себе росли,
Но, хоть шипами обласкали,
А меня, все - таки, спасли.
Не пустили в бездну эту,
Где тьма да колотый гранит.
Господа, есть Бог на свете.
Есть. И Он меня хранит.
Так вот лежу, соображаю:
То ль живой, то ль не живой,
А на верху — печаль да жалость,
Причитания да вой.
То там правая с кривою
Разошлись до хрипоты
Да скандалят меж собою:
— Это ты всё!
— Нет, это ты!
— Слышь, прямая, к черту робость,
Ты хоть прикинула сама,
Что это ты его толкнула в пропасть,
Тем, что свела его с ума.
— Ой. А ты что позабыла, как все было:
Пей-гуляй, гуляй да пей.
Нет. Это ты его сгубила
Демократией своей.
Так что уж заткнись, сосиска,
Зачем нам эта маета?
Ты перегнись да присмотрись-ка:
Где он? Что с ним? Как он там?
— Ай. Глянь-ка ты, ведь ты глазастей,
А то седая белена
Одинокий глаз мне застит,
Ведь не вижу ни хрена.
— Ладно. Дай-ка. Да не ной мне.
Кому сказано — не ной.
Тихо-тихо. Слышишь, стонет.
А если стонет, знать живой.
Так что, раз я здесь глазастей,
То и командую сама:
Вот он как туда, так и назад пусть,
А мы с тобою — по домам.
— Ой. А я ни чё не чую, дорогая.
У меня и с глазами не лады,
Так я и на ухо тугая,
Так что слушай-ка сюды:
Может нам к ему проникнуть
Или позвать кого-нибудь.
Может свиснуть, может крикнуть,
Может руку протянуть.
— Да ладно уж. Пошли, свистелка.
Он тебя еще найдет.
И где-нибудь на посиделках…
Не бойсь, такой не пропадет.
И не унывай. Ну что с тобою?
Сама ж сказала — приползет.
Да перелюбит нас обоих…
Но тут, кому больше повезет.
— Ай. Все шутишь, да? Я вон какая.
— Хих. Да теперь и он такой.
И голосочки утихают,
Поглощаемы Луной.
А я, ушибы растирая,
Да отхаркивая кровь,
Вверх тихонько пробираюсь,
Чтобы их услышать вновь.
По корчам да по каменьям,
Торжествуя, что живу,
Да за свисшие коренья —
Мне бы только за траву
Ухватиться, подтянуться,
Упереться в что-нибудь
Да на пропасть оглянуться,
Да ногой перемахнуть.
И вот я здесь. И снова — парень.
И меня уж не унять.
И я бегу, не то, что шпарю,
Своих девок догонять.
Ох, обниму да обогрею,
Да прошепчу я им слова:
— Слышь, кривая, ты все ж правее,
А ты, прямая,— то ж права.
Часть 2.
РОК.
(Идет подготовка к публикации)