Сижу на берегу пруда.
Он – судьбы в небесах тасует;
на солнце – мошек рой танцует,
и дышит тиною вода.
На берег противоположный
гляжу. Порой глаза на ложный
след могут навести легко
сознанье: то, что далеко
находится от глаз, казаться
способно близким (показаться
врачу глазному не спешу:
я размышляю и пишу).
Стараюсь с разных точек зренья
объект исследовать в теченье
осмотра пристального. Так
(хоть в голове и кавардак)
за конной статуею Марка
Аврелия* я наблюдал:
вокруг неё ходил, стоял
подолгу – возле, отбегал –
назад. Глаза слепила ярко
сверкающая медь: ведь слой
зелёный патины недавно
был снят с неё, и, как назло,
светило солнце: блеск был явно
во вред глазам - смотреть мешал.
Я жмурился и пот снимал
с лица платком, насквозь промокшим;
а конь под царственною ношей
великолепен был! Сам Марк
Аврелий озирал сквозь мрак
веков наш век… О чём он думал –
не знаю. Мой двойник, внутри
меня сидящий, раза три
мне крикнул: «Чёрт тебя дери!»
Затем – сказал, что весь в поту, мол,
стою, что глуп, что ни черта
не смыслю и что мой «чердак» –
склад хлама. С ним и я согласен:
смысл жизни для меня не ясен;
путь – зыбок, тёмен; шаг – нетвёрд;
страх – с ближними все связи рвёт.
Мой взгляд рассеян. Визуально
слежу нередко за Луной;
и расстоянье между мной
и спутницей Земли в иной
миг малым кажется: буквально –
с полкилометра. Лгут глаза,
а мозг не знает ни аза!
Зацветший, солнцем озарённый
пруд: там он «ржавый», тут – зелёный,
там – золотистый; рябь блестит,
трепещет; отраженье ивы
в воде мутнеет; шелестит
листва; иная ветвь лениво
покачивается в воде;
размыты берега - везде
корней сплетение; уклейка,
сверкнув в луче (на рыбку мельком
успел взглянуть), в густую тень
уходит. Длится летний день.
28 августа 2011
*Конная статуя Марка Аврелия. Рим. Капитолий.