В пол шестого она подняла трубку, он сказал:
- Это я. Щас приеду.
Старый Арбат был уже в сумерках. Сумерки такое время, когда все хорошее и плохое вмиг возрастает.
Она бежала как могла, сначала до метро «Смоленская» по Арбату, быстро работая локтями и расталкивая прохожих, смешно задирая длинные, метр десять, ноги, пятками в сапогах на высоких каблуках почти доставая сзади до края подаренной ей им юбки, шлепая по ноябрьским лужам. В лужах отражалась холодная, бездушная Москва. Которая ничему не верит, не то, что слезам.
На тротуарах перед витринами давно лежали листы с деревьев - скорей, скорей! Падает лист, и вместе с ним жизнь падает. Осенний ветер подметал опавшие листья! Помните, есть такой рассказ у Грина? Про мальчика в больнице и художника.
«Подарить ему свое прекрасное тело, такое красивое, созданное специально для наслаждения, и сегодня только для него. Сначала в метро, вниз по лестнице, скорей в поезд, здесь по прямой до «Бауманской», потом на выход мимо ларьков, пять минут, машина не нужна, и наверх, мигом по лестнице на пятый этаж, топотом каблуков разрывая тишину этого сонного подъезда, мажорного кирпичного дома, - думала Оксана, - в котором живут одни мажоры и еще не пришли с работы.»
А Студент ждал. Батя с пацанами был внутри кафе «На Бауманского», он сидел за отдельными столиком, вместе с ним авторитет Ваннер, он же Бобон. Это сейчас некоторые маститы криминальные блоггер сцут нам в уши:
- Сижу я в «Разгуляе», заходят Ваннер и Бобон! Говорят, как сам? Я им, здорово, пацаны!
На самом деле это был один человек. Бобон, он же Ваннер. Застрелили его на ВДНХ, где потом через много лет застрелят Батю. Бобон был Человек добрый, по-кавказски щедрый и крутой. Получал с недвижимости Москвы, офис у него был на Неглинной. Короновал его, по-моему, Ростик.
Француз зачесал свои волосы назад в свой дурацкий хвост, вот смешно, выглядит, как фраер, но битый, на улице от таких шарахаются прохожие, мужчина с тяжелой, написанной на опухшем лице судьбой, лучше бы уж как раньше, короткая стрижка! По крайней мере похож на мужчину. Каждому мачо к лицу кожаная куртка, цепь и крест с гимнастом граммов на пятьсот, и перстень. Он должен идти по Арбату с детьми, а впереди жена с сумками из магазинов. По понятиям!
Француз один раз пришел так к нам в офис, наш бандитский офис был на «Белорусской», там была комната для отдыха пацанов. Бильярд, телевизор, все дела.
Пришёл с волосами до плеч, такой отсидевший Демис Русос, на груди Господь наш Иисус Христос. Так охрана хотела вызывать милицию, такое сложение, цепь, лицо и волосы, Француз охраннику сказал:
- Ты черт! Чушок, сука!! Газуешь?! - вынул из сумки газовый пистолет, копия настоящего под название «магнум». Потом продолжил: - Чесотка, у тебя так деформировало мозг? Или нет?! Я что, Аль Капоне? Я если когда-нибудь с тобой встречусь, не дай бог, чтобы так срослось, на улице, все тебе переломаю, конь! Понял, мудило?!
Охранник выдавил из себя:
- Обоснуй! - тоже, видно, книги читал.
- Я те щас обосную, кто ты и че ты, мудило!! Давай бросай свой пост, на улицу выходи, и кентов своих прихвати, чтобы тебя уносили!
Незадачливый охранник, его звали Оцгюр, обалдел. Месхетинский турок. Какой наглый пассажир, нет, чтобы показать пропуск, начал тут замес на пустом месте.
- Попрошу обойтись без наездов, - сказал он. - Ваши документы, пожалуйста?
Потом там была история. Сначала два пистолетных выстрела в Оцгюра, это Француз, потом длинная автоматная очередь в воздух, «пг» приехала, передвижная группа, вневедомственная охрана. Это ещё лепестки роз.
Француза забрали в муниципальную милицию, была такая в 90х, на «Пушкинскую», дежурному он там вынес весь его давно не человеческий мозг, спрашивать, что, потом никто не хотел, боялись. Француз даже разбил кулаком стекло в отделении, когда менты хотели его наголо там побрить, изменить прическу, сказал:
- Я интеллигент! Славянский! Русский!
Менты смеялись. Или бы крестик снял, или трусы надел, аидское лицо Француза а-ли Сталлоне за версту выдавало в нем происхождение. Кончилось все тем, что знакомый с Петровки по просьбе Бати приехал, забрал его. Он сказал им:
- Это мой кролик!
Потом отвёз на «кукушечку», явочную квартиру, где оперативники встречаются со своими информаторами, агентами, есть в центре Москвы в старых домах такие скромные сиротские квартиры, рядом обычно живут странные соседи, они долго там бухали. А шёл он к нам в офис.
Студент открыл Оксане на кодовый звонок «один короткий, два длинных», и крепко обнял. Так крепко и страстно, как обнимал его один раз перед смертью отец. Он прижимал сына к себе уже совсем больной, притянул, прижал к груди, потом оттолкнул от боли. Он запомнил только странную мягкость его тела и пижаму в клетку, белую и голубую, в которой он сидел в палате у письменного стола, что-то писал.
В свое время Лев Толстой на просьбу Николая Страхова сформулировать идею «Анны Карениной» засмеялся! Он сказал, если попытаться выразить словами все, что хотел выразить романом, надо заново написать тот же самый роман. Именно так, молча, но правильно, Студент строил в криминале свою жизнь. Говорил не много только по теме, в присутствии старших был скромным. Что уши греть? Надо трудиться!
«У нас с тобой, Оксана, тоже роман, - подумал он, - вообще, роман это жизнь.»
Потом они поцеловались. Из глаз Оксаны заструился счастливый свет.
- Зая, - сказала она, - мне так хочется мужа бросить! Согреть тебя, обнять, от всех защитить!
Любовь есть.
Один раз они были с ней во Франции в «Луна-парке» на колесо обозрения, смотря в его центр, видя огоньки на фуникулерах, потом смотря на Луну, только бы не пересмотреть, она ему сказала:
- Давай вместе бросимся?
Студент покрутил пальцем у виска. Сумасшествие в Движении было коллективным. Украинка надула губы.
- Ты только что разрушил нашу сказку!
Сказку! Встретилась бы она с Таней Лагилдзе, женой авторитета. Так бы диво вправила ей мозги. «Сказка» это бандитский ресторан на московской кольцевой, амне образ жизни. Впрочем, Оксана всегда была «в образе». Пальцы веером, на ногах фиги. Гнала и понтовалась. Что нормально!
Потом был секс, обычный и осознанный, даже не секс, а так, буря эмоций, волна вверх-вниз, как звери.
Студент читал ей стихи. Он даже проституткам читал стихи. Иногда в любви объяснялся! Фраер? Пусть! Зато козырной.
- Их крылья чище снегопада,
Но нагота еще светлей,
Чем пух девичьего наряда,
Уроненного меж ветвей!
Теофиль Готье, между просим.
Потом он закричал ей:
- Я тебя сейчас застрелю!
- Стреляй, - сказала она спокойно. - Только когда это будешь делать, москаль, смотри мне в лицо! Потому что я взгляд отводить не буду.
И, голая и абсолютно гибкая, слезла с него, пошла в ванную. Любовь есть!
Потом приехал бандитский спецназ, Бита, развез их по домам. Квартира нужна была Бате для игры, приехали каталы. Завтра они в ней начинают играть. Место хорошее, недалеко от рынка и от метро. Держись, Москва! А как ещё? На какие шиши бригаду кормить? Расходы тысяча долларов в день. Только катран.
- Спокойной ночи, Ксения, - пожелал ей у входа в подъезд на метро «Новые Черёмушки» Бита.
- Поднимем Украину, - спокойно сказала она, - тебе дам первому путевку в жизнь.
Видимо, в НАТО. Вообще она вату не катала. Перед своей первой поездкой в Америку автор попросил у Бати свою долю, сто тысяч долларов из общих тем, пол года там пожить, Батя, который тогда был ещё жив, сказал «нет».
- Николаич, ты че?! - возмутился Студент, - я наравне со всеми за тебя коммерсантов кошмарил по подъездам, нормально ты говоришь?! Нет?! Не по понятиям!
- Я ж не говорю не отдам, - сказал Батя, - нету денег. Будут, отдам, сейчас их нет! Самый по понятиям ответ.
Что делать? Виза, билет, самолёт на носу. Нужны бабки, а то поедешь голой жопой по печке. Будешь там с неграми тусить, каждому столбу кланяться. Позвонил Оксане:
- Ксюш, привет! Нельзя занять у тебя пару сотен косарей в Америку? Еду!
- Добре, - только и сказала дивчина. - Только приезжай один.
Студент подъехал на одну московскую окраину, Оксана стояла там с сумкой на конечной автобусной остановке в комбинезоне из красной кожи. Коса умнее была не хуже, чем у Тимошенко. Рядом, делая вид, что прогуливается, топал какой-то крепкий парень, внешне похожий на Кличко.
Оксана передала ему свёрток, сделанный из газет. Там было 150 000 долларов. И справка о покупке в ООО Киев.
«Что они тут делают в Москве, - выруливал на Кутузовский проспект Студент, - героином что-ль торгуют?»
Вернулся в офис, там негодовал Манерный. Он только что приехал со стрелки, ездил туда с одним таганским.
- Ну ладно на зоне, - возмущался он, - кто кого пользует, всё-таки тянет Человек пятерку, как говорится, не суди. Но здесь! Приехали на стрелку, с нами за столом его «друг», епты. Он его пашет. Молодой Зверев! Еле сдержались. А общаться надо, деньги большие были за разговор.
Вернувшись из Америки, Студент забрал из общака деньги и отдал Оксане все до копейки. Потом пригласил её в бразильский гриль-ресторан.