Осторожно ступая в махровой траве,
Шагами мягкими испытывая прочность
Сухого бурелома, что стелется от бури.
Знакомые из детства перелески,
За много дней потасканными стали от следов,
И заросли молодняком.
Ладонью загребая скудные дары, что
Краплаком горят на жаре солнца,
Своей ущербности стыдясь, закрылись листом.
И шахматы лучей привычно выявляют ту
Проворность, которая присуща опыту.
Знакомые дороги ведут к ручью.
Тропа идет вдоль озера.
В нем листья мертвые и ветки нашли постель,
И звезды августа стреляют в тишину.
Трава оделась золотом, и листья медью звенят,
Перед упавшей сверху тяжестью небес.
В глазах журчит последнее видение доброты.