«И труд им несёт воздаянье:
Семейство не бьётся в нужде.
Всегда у них тёплая хата,
Хлеб выпечен, вкусен квасок,
Здоровы и сыты ребята,
На праздник есть лишний кусок.»
А. Н. Некрасов.
«А я сидел с засаленною трёшкой
Чтоб утром гнать похмелие моё,
В обнимочку со старенькой гармошкой –
Меня и пригласили за неё.»
В. С. Высоцкий.
Сурова таёжная наша Сибирь,
Природою же – таровата
Её необъятная, снежная ширь.
И жили в Сибири два брата.
Был старший женатым ещё при отце
И избу имел он отдельно.
Здоровая жилка была в молодце
И жил он с семьёю прицельно.
Был строй крепостной-то уже отменён
И вольными братики были.
Был Пётр работящ, и сметлив, и умён,
С семьёй жил в здоровье и силе.
Ивана же, младшего, родная мать
Сильнее старшого любила.
В привычку взяла всё ему потакать,
Прощала мальчишку, не била.
Вот помер отец. И осталася мать
В избе своей крепкою с сыном.
Сумела Ивану жену подыскать,
Хозяйство взвалила на спину.
Потом померла и она. И Иван
С Петром поделили всю землю,
Весь клин, что им был от отца ещё дан –
И столб межевой не колеблют.
И цвет материнских «забот» о сынке
Во всю распустился в Иване.
Привык он быть в чьей-то хозяйской руке,
Такое имел «воспитанье».
В любую минуту готов отдохнуть –
«От тяжких трудов кони дохнут!»
И в рюмку не прочь был Иван заглянуть –
«Кишки-то без смазки засохнут!»
Зимою наш Пётр от коровы навоз,
Что был у сарая навален,
По снегу на санях по полю развёз –
Рачительный, добрый хозяин.
Не выбрал для этого времени брат,
Всё некогда: свадьбы, крестины,
А он – гармонист. Он же «не виноват»:
Не гнуть же с похмелия спину!
Так куча навоза росла и росла
У стенки отцова сарая.
А осень на поле итог подвела –
Сравнила с Петра урожаем.
Петруха пшеницы на мельницу свёз –
Была у них там водяная, –
Дотащенный еле лошадкою воз.
Вот это – плоды урожая!
Ивану – хоть лошадь и не запрягай,
Овёс за поездку дороже:
Всего-то на мельню привёз мешков пять,
Послал урожай ему боже.
Но всё же, «как люди», и он урожай
Отпраздновал свой на деревне:
Сходил в «монопольку» – давай, наливай,
Так водится нами издревле!
Тайга же кругом – высотой до небес,
Не мерили и не считали.
Вокруг той деревни был девственный лес,
В нём кедры и ели стояли.
Однако и липы, берёзы стеной –
Поделок и дров кладовые.
И Пётр навозил кубометры домой –
На зиму запас не впервые.
И в тёплой избе брат баклуши всё бьёт,
Да ложки на ярмарку строжет.
И с пользой проводит он время своё,
Раз дело полезное может.
Игрушек различных Петро настрогал,
Наклал всё в раскрашенный короб.
Сынишка раскрашивать всё помогал –
Готов он на ярмарку в город.
И ярмарка точно в назначенный срок,
На масленицу и приспела.
И кто наготовить что к ярмарке смог,
То каждый и выставил дело.
Вот ярмарка яркая, шумный базар,
Скрипит карусель, балаганы,
С возов мужики предлагают товар,
Гуляют, и трезвы, и пьяны.
И с ярмарки Пётр наш вернулся с добром:
Плуг новый купил он и лошадь.
Пусть был этот конь лишь всего стригунком,
Но всё не с дырою калоша.
Иван наш на ярмарку тоже сходил
(Был город, как видно, под боком).
С обновой вернулся: он лапти купил,
Хоть сам мог сплести, лежебока.
Но липы по лету Иван не надрал
И чурочек не заготовил.
Не бил он баклуш и лаптей не сплетал,
Сенца не запас впрок до нови.
И в лютый февраль, что зовут «бокогрей»,
Оправдывал это названье.
Поленья ж для печки скончались скорей,
Чем этой зимы холоданье.
И к брату Иван наш приходит на двор,
Потупился, шапку ломает.
И вот непривычный с Петром разговор
Иван во дворе начинает:
«Видал я, ты лошадь вторую купил.
А вот у меня околела…
Мне дров привезти лошадь ты б одолжил
На день, ради братского дела.
- Эх, брат, что ж ты сена-то не накосил?
Вон лето-то травное было!
Сейчас бы ты лошадь мою не просил,
Свою бы запряг ты кобылу.
- Да свадьбы, то, сё. Что там ни говори,
А я ж гармонист на подхвате.
- Эх ты, стрекоза. Да уж ладно, бери,
Однако мне деньги заплатишь.
Она, чай, не даром досталася мне.
Всю зиму строгал я баклуши
В мечтах о молоденьком этом коне,
Иной раз не до сыта кушал.
Опять же, овсы нынче дороги, брат,
У вас же и сена-то нету.
Так что ты, Иван, как у нас говорят,
Гони за конягу монету.
- Да денег-то нету. Со свадеб-то их
Не больно накоплено было.
- Ну что ж, отработай тогда за двоих:
Воз мне привезёшь, братец милый!
Насупился Ваня, но лошадь забрал:
Без дров-то дороже остаться.
И то слава богу, что лошадь-то дал!
Ему б благодарность бы братцу,
Но он решил «правду» на брата найти:
«Ишь, выискался искплататор!»
К соседу учёному вздумал пойти –
Был ссыльный эсэр там Горбатов.
На «первую станцию» к Марксу прийти
Решил наш обиженный братик.
Тех «эксплуатаций» на длинном пути
На две диссертации хватит.
- А правда ль, что правду ты хочешь узнать? –
Спросил человек тот учёный, –
Иль просишь меня, чтоб Петру попенять
С наклонностью определённой?
- Нет, чистую правду давайте вы мне,
А я расскажу всё сначала.-
Он был убеждён: на его стороне
Та «чистая правда» стояла.
- Что ж, правду, так правду. Но ты отвечай
На все на вопросы по чести.
Не вздумай хитрить и со мной не виляй –
И правду добудем мы вместе.
Зачем ты взял лошадь? Быть может, тебе
Удобнее было б руками,
Петру не платя, всё таскать на горбе,
Весь путь измеряя лаптями?
- Да как же не брать, если лошадь за час
Дорогу осилит с дровами?
А мне-то туда и сюда двадцать раз
Протопать, считайте-ка сами.
Считай, две недели таскать бы пришлось,
Все дни б убивал на дорогу.
И рази с горбом-то сравнишь целый воз?
Руками дотащишь немного.
- Так значит, два дня проработав в лесу,
Ты выиграл время и силы.
Ты сообразил, ковыряя в носу,
Что с лошадью – выгодней было:
Дров хватит теперь до конца всей зимы,
А ты на него день потратил.
За что ж тогда брату пенять будем мы?
Зело справедлив был твой братик.
Ведь ты же и лошадь его не кормил,
Поскольку кормить тебе нечем.
И денежки ты ни за что не платил,
Вот так тебе, братец, отвечу.
А что это – «деньги»? А это всё труд
И знак человечьего пота.
Иль труд, или деньги – всё люди зачтут,
Всё значиться будет – «работа».
Пускай Пётр дрова те в тайге не рубил
С тобою. Ну что за забота:
Ведь ТРУД ЕГО – лошадь, – дрова те возил,
И значит – с тобой он работал.
Чтоб лошадь купить, брат твой много труда
Затратил, всё ложки строгая.
А что же тебе так работать всегда
До ярмарки, Ваня, мешает?
- То свадьбы, то праздники. Я ж гармонист,
А что без меня за веселье?
- Виляешь, Иван. И ответ твой не чист:
Три дня тебя точит похмелье.
И значит, на свадьбе гуляешь ты, брат,
Она для тебя – не работа.
И ты на безденежье том виноват:
Семь дней у тебя всё суббота.
- Да, это всё так… Дык ведь тяжко-то как
Воз дров напилить, тяжело как!
- Да, вижу, Иван, ты считаться мастак,
Но ценишь свою лишь работу.
А брата не хочешь ты труд оценить.
А люди его оценили:
Хорошие ложки решили купить –
И лошадью труд оплатили.
Ну, что ж недоволен? Я сразу спросил:
«А правда ль ты правды взыскуешь?»
А ты предо мной оправдаться спешил.
Что ж с правды ты этой горюешь?
* * *
Отметки оставя в густой бороде,
Вот год и другой пролетает.
«Семейство Петрово не бьётся в нужде»,
Петру Бог за труд помогает.
Имея двух коней, да собственный плуг,
Да тройку бурёнок безрогих,
Петро распахал без особых натуг
Ещё клин земли у дороги.
Иван же в работники к брату пошёл
И с полем своим же в придачу.
«Пашу теперь – думает, – я, точно вол,
На брата родного батрачу».
Вторую здесь «станцию» сделал Марксизм:
Ведь Пётр теперь – «эксплуататор».
Вот так обзывает словесная склизь
Всех тех, кто живёт здесь «богато».
И вот как-то раз пашет Ваня тот клин
На добром коняге и с плугом.
И вдруг у дороги стоит господин –
Встречается с старым он другом.
- Здорово, Иван! Бог на помочь тебе!
Иван же в ответ поклонился.
- Ты, чай, победителем вышел в борьбе,
Из нужды, я вижу, пробился!
Какая лошадка! И правильный плуг,
И вижу я славное поле.
Какая в тебе перемена, мой друг,
Что пашешь по вольной ты воле!
- Ах, батюшка, вам-то смеяться грешно.
Какое там, к чёрту, богатство!
Вам весело, вижу, а мне не смешно:
Здесь видите наше вы братство.
И поле, и плуг – это всё у Петра.
В моей же мошне – пустовато.
Пашу я на поле хозяйском с утра
И брат мой теперь – искплататор.
- Так что ж ты на классовых пашешь врагов?
- Что ж делать-то? Исть-то охота.
- А что ж на себя-то? Ведь чай, ты здоров?
- Ну что на себя за работа?
Лопатою поле не вспашешь. А конь
Как сдох, так и не было боле.
Теперь и соху с бороною не тронь –
Ведь сам не потащишь по полю.
Вот брату сдал землю – и сам же пашу,
Чтоб не был мой клин позабытый.
За это нальёт братец в миску лапшу.
- Так значит, хоть сколько, но сытый?
- Не мрём. Но уж больно, скажу, тяжело:
С утра и до ночи – всё в поле.
И хоть мне к обеду живот подвело,
Однако иду поневоле.
- А что ж «искплататор»?
- Дак в поле и сам.
Ведь три у него теперь поля.
И плуг поновей у коня его там
И конь порезвей его боле,
С сынами за плугом.
- А как же. И двое детишек.
- А что же они?
- Да их тоже мой брат
Пристроил, обоих парнишек:
Гусей, поросят его хлопцы пасут.
- И с этого, значит, и сыты.
Ну что же, по возрасту каждому труд,
Хоть как-то, но всё-таки квиты.
А денежки, значит, у брата-то есть?
- А как же не быть? Искплататор!
Да только рубли не про нашу, брат, честь:
Намедни купил сепаратор.
А нет, чтобы… Деньги, чай, тоже мои!
Не так ли, скажите на милость?
Я ж тоже мужик!... И всё квас да чаи,
И в праздники… Где справедливость?
- Ах, «где справедливость»? Ты сам же сказал:
Когда бы не братова лошадь,
Да поле, да плуг – ты б сейчас куковал
И было б куда как по плоше:
Вы б с голоду померли. Стало быть, ты,
С своею лопатою ржавой
О жизни привольной оставил мечты
И по миру шёл бы по праву.
А ты всей семьёю достаточно сыт.
И это ли не справедливо?
Ты в трудности братом твоим не забыт,
Но мыслишь весьма прихотливо.
Ведь это на брата работает труд,
Который, затратив, не пропил.
А ты предо мной разоряешься тут,
Что в праздник ты с братцем не допил.
А он «твои» деньги, гляди, не пропьёт,
Всё пустит в хозяйство и в дело.
Твой брат-то по божески, честно живёт.
Эх, слушать тебя надоело.
- А вона, из городу был тут один.
А звали его… А! Гитатор!
Труду, грит, свому ты теперь господин,
А брат, говорит, искплататор.
- А ты и обрадовался! И в развес
Подставил широкие уши!
Дремучий в мозгах у тебя ещё лес,
Готов ты лукавого слушать.
Ты выбрось-ка из головы эту блажь,
Держись-ка за умного брата –
И будешь ты сыт. И промашки не дашь,
И вырастут ваши ребята.
Да и одежонкой пожалует брат.
Умерь-ка ты, Ваня, спесивость –
И ты по уму будешь, Ваня, богат.
Вот так-то. А ты – «справедливость»!
2003г.